Книга Полуночная звезда, страница 76 – Мари Лу

— Терен Санторо. — Его отец назвал его имя. — Выйди вперёд.

Терену не нужно, чтобы его звали дважды. Он немедленно вышел из своего ряда и направился вперёд. Когда он достиг своего отца, мужчина кивнул ему встать на колени, протягивая ему его первый меч, и сказал ему осмотреть толпу. Терен повиновался. Другие ученики, которым были выданы лишь деревянные учебные мечи, а не стальные, как у Терена, они последовали его примеру и преклонили колени. Терен склонил голову и закрыл глаза, когда его отец зачитал присягу Инквизиции Аксиса.

Он был чистым. Лучшим. И он пойдёт по стопам своего отца.

Терену было одиннадцать лет во втором воспоминании.

Кровавая лихорадка пронеслась по Кенетре в начале года, поэтому его глаза больше не были чисто бирюзовыми, теперь они были бледными, такими бледными, что они казались бесчеловечными, полными отсутствием света. Он стоял с опущенной головой и тяжелым сердцем перед погребальным костром, на котором лежало тело его отца. Огонь уже распространился от лучины к одежде Ведущего Инквизитора. Терен молчал, когда взревело пламя. Его отец заболел сразу же после Терена, но пока Терену удавалось выживать, Кровавая лихорадка убила его отца через два дня.

Терен знал, что это его вина. Это должно было случиться. Боги не ошибаются, и он знал, что он должен был быть отмечен лихорадкой, на это была причина.

После этой ночи Терен выполз из своих покоев и сбежал в храм во дворце. Там, в тёмных углублениях и бассейнах при свечах, он опустился на колени перед богами и рыдал. Доктрина Инквизиции Аксиса специально учила тому, что выжившие в кровавой лихорадке были мерзостью, наказанием от богов.

Теперь он был демоном. Что он сделал? Он шептал полу в храме, когда опустился на колени. Перед ним возвышалась статуя Святого Сапиентуса, бога Мудрости. Почему мой отец? Почему ты не забрал меня тоже? Там он стоял на коленях в течении трёх дней, пока его не измучила жажда и голод. Как далеко я пал, думал он про себя снова и снова, пока эта мысль, казалось, не закрепилась в нем слишком сильно. Когда-то я был самым лучшим, и теперь я — ничто. Мой отец умер из-за меня. Мусор. Мерзость.

Внезапно, в порыве отчаяния Терен схватил свой меч и вытянул его из ножен. Это был тот самый меч, который его отец подарил ему в день, когда он присоединился к Инквизиции в качестве ученика. Он взял меч, приложил его к одному из своих запястий и рубанул изо всех сил. Он закричал от резкой боли. Над его кожей мгновенно расцвела кровь.

Но, затем… рана закрылась. Терен видел это вблизи, наблюдал с открытым ртом, как одна сторона разрубленной плоти соединилась с другой, рана закрылась. Боль исчезла.

Терен быстро заморгал, увидев это. Затем он попытался снова, вскрыв себе запястье.

Снова рана зацвела кровью, прежде чем закрылась.

Этого не может быть. Терен попробовал ещё несколько раз, скрипя зубами от боли, а потом ужасался, когда рана, как и боль, мгновенно исчезала. Он резал себя более и более лихорадочно, пытаясь пролить больше крови. Но он не мог. Каждый раз рана заживала сама по-себе, будто ничего не происходило.

Наконец, Терен отбросил меч подальше. Он рухнул у ног Сапиентуса, рыдая. Он даже не мог оборвать свою жизнь. Он навсегда был проклят кровавой лихорадкой.