Книга Проклятие стеклянного сада, страница 87 – Наталья Николаевна Александрова

У Маши не осталось никаких сомнений – это сад из ее видений. Такие же изящные дорожки, такие же прозрачные деревья, усыпанные стеклянными цветами и плодами, такие же фигурные фонтаны, извергающие стеклянные сверкающие струи.

Значит, этот сад не был порождением ее больного воображения? Значит, он существует на самом деле. Но как объяснить ее видения? Ведь она никогда не бывала в этом музее, и в Венеции тоже не была… Откуда же она знает этот сад?

Маша с трудом оторвалась от созерцания чудесного сада, вернулась к началу проспекта и нашла адрес музея. Он находился, как нетрудно догадаться, в историческом центре города, на набережной Фонтанки, в особняке барона Тизенгаузена, владельца крупнейшей дореволюционной фабрики художественного стекла.

Теперь Маша знала, куда пойдет в первую очередь: в этот музей. Она должна увидеть стеклянный сад. Может быть, тогда она поймет причину своих видений. Может быть, тогда она узнает причину и смысл происшедших в ней перемен.

Приняв это решение, Маша вспомнила о кофе. Она почувствовала его нежный, бодрящий вкус и удивилась – почему до сих пор считала, что не любит кофе? Нет, она определенно стала другим человеком. Она оставила на столике деньги, добавив приличные чаевые, и вышла из кафе.

Погода была хорошая, и ей захотелось пройтись пешком, тем более что до Фонтанки было совсем недалеко. Она шла тихими, малолюдными переулками и очень скоро вышла на набережную.

Напротив, на другой стороне реки, красовался Фонтанный дом графов Шереметевых. Слева, всего в нескольких шагах, Маша увидела изящный особняк. Возле входа с колоннами была прикреплена бронзовая табличка: «Музей художественного стекла имени барона Тизенгаузена». К двери тянулась небольшая очередь.

Маша встала в эту очередь, через четверть часа купила билет и вошла в музей. Широкая, раздваивающаяся мраморная лестница с резными перилами вела на второй, парадный этаж. Перед высокой, широко распахнутой дверью стояла на деревянной подставке яркая афиша венецианской выставки.

Маша попала в первый зал, украшенный лепниной и позолотой. Посреди зала в стеклянных витринах были выставлены шедевры венецианских мастеров. Некоторые из них Маша уже знала по фотографиям в проспекте, но фотографии не передавали и сотой части той красоты, которую увидела Маша. Они не могли передать глубокое сияние венецианского стекла, прозрачного, как морская вода в полдень, или пылающего, как закатное небо.

Маша невольно застывала то возле сапфирово-синей чаши, то перед рубиновым кубком, покрытым филигранной резьбой, то перед блюдом, на котором грудой лежали стеклянные фрукты, неотличимые от настоящих.

Вдруг рядом с ней прозвучал мужской голос:

Маша оглянулась. У нее за спиной стоял высокий мужчина лет сорока, с проблесками седины в густых темных волосах, в сером твидовом пиджаке.

– Прекрасно, не правда ли? – спросил он. – Я не о стихах, стихи – бог с ними. Я о Венеции. Венеция – воплощение умирающей, исчезающей красоты. Все эти предметы живут прекрасным прошлым… Блистательным и невозвратным… Венецианское стекло очень точно передает самую квинтэссенцию этих свойств – оно так же дивно и хрупко. Стоит неосторожно коснуться его – и от этой неземной красоты останутся только осколки.