Книга Карта Магеллана, страница 42 – Наталья Николаевна Александрова

— Я на курсы ходила по технике безопасности. Там нас учили оказывать первую помощь, — отрапортовала я.

— Будешь мне помогать.

Я кивнула, хоть Степаныч на меня не смотрел, он был занят пациентом.

— Достань там из чемоданчика шприц и обезболивающее… это такая голубая ампула!

Я открыла чемоданчик и подала ветеринару то, что он просил. Он сделал Серому укол и покосился на шкипера:

— Он не кусается?

— Степаныч, ты чего! Это же Серый…

— Ах да… извини…

Серый перестал дергаться и затих.

Степаныч снова повернулся ко мне:

— Иголку и нитки… в синей коробочке…

Он сделал несколько аккуратных стежков, затем разрезал жгут и проговорил:

— Хорошо, вовремя успели. Крови потерял довольно много, но жить будет.

— Спасибо, Степаныч!

— Только сухого корма неделю не давайте… давайте мягкий корм для ослабленных животных… и еще, я смотрю, у него шерсть выпадает — наверное, не хватает витаминов.

— Степаныч, ты чего? Это же Серый!

— Ах да, извиняюсь, старая привычка… до утра он поспит, потом несколько дней нельзя больших нагрузок… и все же витамины ему стоит принимать. Хорошо бы, конечно, капельницу, да где вы ее возьмете… Ладно, пить ему давай побольше и почаще!

Степаныч еще что-то говорил шкиперу, тот внимательно слушал и запоминал.

А я решила воспользоваться тем, что меня забыли, тихонько прошла к борту, перебежала по шаткой доске на берег и припустила прочь от «Морской красавицы».

Кажется, вслед мне что-то крикнули вполголоса, но я сделала вид, что не услышала, и побежала еще быстрее.

Как я и думала, асфальтированная дорога, по которой приехал автобус Степаныча, очень скоро привела меня к обитаемым местам, и через полчаса я уже поймала сигнал сети и собиралась вызвать такси, но потом увидела, как слабый еще ручеек заспанных людей стекается к станции метро, и поняла, что оно уже работает.

Ну да, шесть часов, седьмой — люди на работу едут.

Дома я плюхнулась на пуфик в прихожей и поняла, что встать с него не могу. Ноги налились свинцом, а в голове будто плескался гороховый суп — густой, противного цвета. С детства его ненавидела, а в садике, как назло, каждую неделю его обязательно на обед варили. И вечно у них лук жареный подгорал. Никто из детей его не ел, так воспиталка, бывало, как начнет орать — так потом весь тихий час в ушах звон стоит. Нет, как вспомню этот кошмар — так сразу в ушах как будто машина стучит, которой сваи забивают.

Я прислонилась головой к стене, и суп теперь плескался тихонечко. Ноги, однако, ходить отказывались, так что о том, чтобы идти на работу, не может быть и речи.

Осознав сей факт, я малость приободрилась и заставила себя встать и доползти до ванной.

После приключений сегодняшней ночи я была грязная, как чушка, даже на куртке была кровь несчастного лопоухого Серого. Так что я долго постояла под душем, а потом рухнула на кровать прямо в халате.

И проснулась в одиннадцать часов, когда на улице светило солнце, отражаясь в лужах. Дождь я проспала, хотя лило прилично.

Я со вкусом потянулась и осознала себя. В голове ничего не звенело, не стучало и не плескалась, гороховый суп отступил, как вода после наводнения. Но, однако, нужно как-то предупредить на работе, а то начальник и правда уволит. Хотя не уволит, конечно, но нервов изрядно попортит.