Книга Священная книга атлантов, страница 19 – Наталья Николаевна Александрова

На двадцать четвертый день по выходе из Константинополя наш караван подошел к отрогам гор, которые до того виднелись на горизонте. Проводник наш Абдалла сказал, что это Койсанские горы, и никто кроме него не знает прохода через них.

Дорога стала тяжелее, чем прежде. Мы шли по каменной осыпи, и для наших животных почти не было корма, только верблюды и ослы находили какие-то колючки.

Мы вышли на рассвете, пока солнце было еще милосердно, а тени длинны.

До полудня мы шли без остановки, но потом фра Авенариус начал громко стенать и жаловаться на невыносимую жару и усталость и запросил привал.

Лошади тоже были утомлены. Только верблюды и ослы не выказывали признаков утомления.

Я снизошел к жалобам монаха и устроил привал в тени огромной скалы, формой своей напоминающей медведя.

Правда, Абдалла всё время нервничал и говорил, что нужно идти как можно скорее, чтобы успеть пройти самый трудный участок, прежде чем здешний владыка разгневается.

Я спросил его, что это за владыка – но он только сделал круглые глаза и надул щеки.

Вообще, иногда я жалею, что нанял Абдаллу проводником. Не уверен, что он так хорошо знает здешние края, как утверждает.

Меня, признаться, привлекло то, что он бывал в царстве Пресвитера Иоанна…

После привала мы продолжили путь.

Теперь наша дорога проходила между скальными отрогами, нам то и дело приходилось огибать их.

В то же время дорога забирала всё выше вверх. Абдалла уверяет, что она приведет нас к перевалу.

Когда солнце начало клониться к закату, я заметил, что на вершине одной скалы что-то ярко блеснуло.

Я сказал об этом Абдалле, но он стал уверять меня, что мне это померещилось.

Однако сам после моего рассказа заметно помрачнел.

Мы шли до самого заката, и даже после того, как солнце скрылось за горами, Абдалла не хотел останавливаться.

Он всё поминал владыку гор и говорил, что нужно успеть пройти трудное место, прежде чем тот разгневается.

Наконец стемнело настолько, что уже нельзя было различить дорогу, и лошади начали оступаться. Только тогда Абдалла согласился остановиться на ночлег.

Теперь он долго выбирал место для стоянки и успокоился только тогда, когда нашел большое углубление между двух скал, где смог разместиться почти весь наш караван.

Стемнело очень быстро, как всегда в этих краях.

Сразу резко похолодало.

Погонщики и слуги кое-как набрали хвороста и развели костер, хотя Абдалла был очень этим недоволен и всё время обеспокоенно вглядывался в темноту.

Мы разделились на три группы, которые должны были по очереди нести караул. Мне выпала первая очередь вместе с фра Авенариусом. Остальные участники экспедиции мгновенно заснули, утомленные тяжелым переходом.

Монах непрерывно молился, чем, признаться, немало меня раздражал. Из-за него я не мог хорошенько прислушаться к окружающим звукам. А эти звуки, следует признаться, мне не нравились.

То и дело мне мерещились то какие-то крадущиеся шаги, то доносящееся из темноты приглушенное рычание.

Я подбросил хвороста в костер, поднял пылающую ветку и вгляделся в темноту, но ничего не увидел.

Наконец время нашей стражи закончилось, нас сменили Абдалла и Сальваторе. Я улегся поближе к догорающему костру и мгновенно заснул, несмотря на холод.