Онлайн книга «Бокал кардинала Ришелье»
|
Дальше была кухня. Без двери, просто проем. Узкое помещение без окон, зато свет был – засиженная мухами лампочка под потолком. Старые шкафчики, засаленная газовая плита, доисторический холодильник… На сушилке красовались чашки – старые, с вылинявшими рисунками, серые тарелки, на которых почти не видно было золотого ободка. От всего этого веяло бедностью и запустением. И еще одиночеством. Вот именно, я готова была поклясться, что умершая старуха жила тут совсем одна, никто ее не навещал. Я вышла из кухни и попыталась открыть еще одну, самую последнюю дверь. – Туда не суйся! – сказала Нита. – Туда войти нельзя просто! Я все же попыталась. Дверь открылась на небольшую щелку, мне удалось просунуть туда голову. Вся комната была заставлена каким-то барахлом – старыми коробками, ломаными стульями, дальше я не разглядела. – Говорила, не суйся, все равно ничего ценного там нету! Бабка была та еще барахольщица. – А ты в этой квартире раньше бывала? – сама не знаю почему, спросила я. Если вы думаете, что мы со своей вновь обретенной сестрой сразу же нашли общий язык, заключили друг дружку в объятия и поклялись в вечной дружбе, то вы глубоко ошибаетесь. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что она не слишком меня привечала. Тут ее даже можно понять: если бы она была единственной внучкой, то квартира досталась бы ей полностью, а так только половина. Сами посудите: живешь себе спокойно, ждешь, когда бабуля помрет, и вдруг оказывается, что какая-то посторонняя девица, которую ты мало того, что никогда в жизни не видела, но даже и не знала о ее существовании, отнимает у тебя полквартиры! Так что эту Ниту понять можно. Что касается меня, то она мне сразу не понравилась. Вот бывает так: вроде ничего плохого тебе человек не сделал, а ты его видеть не можешь, тебя от него просто воротит. Вот так и со мной. Вроде я девушка спокойная, нескандальная (с моей мамашей всякого повидала, так что с детства привыкла помалкивать, если кто-то орет и ругается), но на эту Ниту смотреть не могу. Все меня в ней раздражает: и голос слишком громкий, и макияж слишком яркий (ей не идет), и юбка слишком короткая (не подумайте, что я рассуждаю, как старушки на лавочке, просто при толстой попе и ляжках… в общем, про это я уже говорила). Я-то худая с детства, это у меня в мать. У нее худоба от злости, а у меня – наследственная. Короче, посидели мы тогда у нотариуса, выполнили формальности и разошлись на несколько месяцев. И ключи от этой квартиры он передал нам, то есть Аните, только накануне, когда сообщил, что мы – официальные наследницы. Так что поговорить с ней не было у меня ни времени, ни желания, ни возможности. – Так бывала ты в этой квартире? – повторила я. – Давно… много лет назад… – Что так? – прищурилась я. – Вроде бы любимая внучка… – С чего ты взяла? – она удивилась. – У нее любимчиков не было. Она, знаешь… к матери моей плохо относилась. К моей тоже, но я думала, что это оттого, что характер у моей матери ужасный, она со всем миром в ссоре. |