Книга Хранитель солнца, страница 98 – Наталья Николаевна Александрова

Зачем? Зачем она это делает? Ей что – совершенно нечем заняться? Как будто у нее нет работы, и не висят на ней капризные клиенты, и начальство не спросит с нее результатов в конце месяца… Так можно и работы лишиться.

Не зачем, тут же поправила она себя, а почему. Потому что бывший муж обратился к ней за помощью, а она имела неосторожность подать ему надежду. То есть взяла на себя его проблемы.

А проблемы-то нешуточные, если его поймают, то и ей много чего грозит за укрывательство. Но дело даже не в этом. Тут Надежда, конечно, права, сколько еще сможет она Михаила прятать, он и так уже сказал, что ему некомфортно находиться одному в такой глуши. Надо же, «некомфортно»!

Слово-то какое выбрал, как будто ей, Лидии, больше делать нечего, как таскаться к нему по жуткой дороге, да еще и навигатор глючит, то Сингапур показывает, то какой-то Куала-Лумпур, а то вообще такое пишет, да таких и букв-то нету, значки какие-то, как в Эрмитаже на глиняных табличках.

А она ездит по два раза на дню, и – перед собой-то хитрить нечего – поймала себя на мысли, что ей все это нравится. Нравится сидеть с Михаилом на крылечке, нравится вспоминать прошлое, как они были молодыми, как считали, что все у них впереди, долгая счастливая жизнь раскинулась перед ними, и все будет… Да.

Но вот он, что думает Михаил? А он ни о чем не думает, поняла она внезапно, просто плывет по воле волн. То есть он полностью отдал себя ее, Лидии, заботам. Он ей верит и знает, что она его не подведет, сам прямо так и сказал. Я всегда знал, говорит, что могу на тебя положиться, что ты – надежная, как скала… Твердокаменная, в общем, как добавила про себя Лидия сейчас. А тогда слушала и расчувствовалась. Хорошо так сидели они, весна, тишина тут, воздух свежий и птички поют. Почувствовала она себя молодой, когда они были влюблены и думали, что впереди у них… в общем, смотри выше.

Да, но у него жену убили, опозорили, посчитали воровкой, и теперь она лежит в морге в жутком виде, как рассказывала Надежда. А он просто отринул от себя ужасную действительность. Вот не хочет об этом думать, как отрезал.

Лидия вспомнила, как восемь лет назад он уходил от нее. Вот так же точно, решил – и как отрезал. Собрал чемодан – и ушел, надоело, сказал, все.

Они прожили больше двадцати лет, а знакомы были с первого класса школы, и у него не нашлось для нее больше никаких слов. Он, конечно, извинился – сейчас, когда ему плохо и страшно, он сказал, что виноват, что поступил тогда с ней отвратительно. Но… слова, слова… что они значат?

– Лида! – Михаил выглянул из окна. – Что ты там делаешь? Кто звонил?

– Это по работе, – ответила Лидия, – знаешь, я, пожалуй, поеду.

– Как – уже? – Он растерялся. – А я думал, ты останешься…

– Что ты, мне завтра рано дачу показывать, она совсем в другой стороне от города, – соврала Лидия.

Он обиделся и надулся, как ребенок, отчего у нее в душе шевельнулось раздражение. Вида, впрочем, она не показала, простилась с ним по-хорошему.