Книга Аметисты Серафимы Суок, страница 100 – Алина Егорова

С Зосей никто не общался, а он – как все. С детского сада Веня усвоил: против коллектива идти нельзя. Лучше, если удастся окружить себя друзьями. Если ты один, каким бы ты охренительным ни был, тебя сожрут. Охренительного сожрут скорее, чем посредственного. Посредственный не представляет угрозы для лидера, для него он не конкурент. На охренительного одиночку лидер сразу делает стойку, как охотничий пес. Охренительный – прямой соперник, потому что способен затмить своими качествами любого лидера, и он сильнее, так как не нуждается в поддержке толпы. В этом его ошибка. Против толпы не выстоять никому, даже Косте Цзю. Завалить-то Костя всех завалит, и никто не осмелится против него выступить. С ним будут считаться, как считаются с танком на автотрассе, – будут держаться на расстоянии, да и только.

Вениамин не был хлюпиком: спортивный, крепко сложенный, но, увы, до чемпиона по борьбе ему было далеко, а посему Веня боялся остаться без соратников, чтобы не отмутузила толпа гопников. Благодаря своему подвешенному языку Сазонов еще в детском саду сколотил себе группу поддержки, с которой, не без участия матери-педагога, попал в один класс.

Сапожникова, как он узнал от матери, из неблагополучной семьи. Этим все и объяснялось: и ее странное поведение, и малообщительность, и неуравновешенная психика.

Эх, если бы у Зои была нормальная семья, все было бы иначе. Он бы еще в школе стал с ней дружить, и, вполне возможно, они сейчас были бы вместе.

Тогда, в школе, водиться с белой вороной значило самому ею же стать, чего Вениамин никак не хотел.

В качестве предмета воздыхания он выбрал Смагину – привлекательную и благополучную, но обычную, в которой все предсказуемо. Если Зою можно сравнить с многотомным бестселлером в неяркой обложке, то Марина – одна лишь обложка, нарядная, глянцевая, модная, под которой, увы, лишь название и тираж.

Сазонов презирал себя за то, что не смел защитить понравившуюся девочку от задиристых одноклассников, ненавидел Зою за это и одновременно восхищался ею.

– Это точно! – не без удовольствия согласилась с ним Быстрова. – Ни кожи ни рожи. Вешалка на ходулях!

– Ты видела Сапожникову? – переключился на Катю Мозгляков.

Ему было важно знать подробности. Кирилл любил быть в курсе происходящего, он и на дачу Киселёвых напросился, чтобы удовлетворить свое любопытство.

– Видели мы Зоську! – ответила за нее Фролова. – В фитнес-центре стриптиз танцует.

– Да ладно?! – не поверил Чунарев. – Вот вам и тихоня с бусами! Я бы позырил.

– Она в бусах танцует. В тех самых, фиолетовых, – делилась наблюдениями Лариса. – Но выглядит секси.

– В бусах?! – изумилась Катя. – Когда ты ее видела в последний раз?

– Так в субботу. Я в бассейн шла, а у нее занятия в зале со стеклянной стенкой. Стоит такая в босоножках на платформе, трико в обтяжку и в этих своих бусах.

– Стриптиз в бабушачьих бусах?! – нервно хохотнула Быстрова. – Как была чокнутой, так и осталась.

– Раньше Сапожникова танцевала без бус, а в последнее время только в них, – пожала плечами Лариса. – Но двигается она классно. И бусы смотрятся гармонично. Винтаж.

– Старье! – не согласилась Катя.