Книга Картина Черного человека, страница 112 – Наталья Николаевна Александрова

— Она не бросила! Ее дед из дома выгнал! Она не могла меня взять с собой!

Все ясно: сбежала Карина из дома, а ребенка оставила родителям. Что ж, это мне знакомо… И в общем, совершенно меня не интересует, но нужно тянуть время, пока Глеб меня не вытащит отсюда. Если же он этого не сделает… нет, про такое я и думать не буду.

— А он, дед… это он во всем виноват! Он превратил жизнь моей матери в настоящий ад, он бесконечно к ней придирался, он не давал ей денег, заставлял тяжело работать! Потом, когда она сбежала, он наговаривал мне на нее! Он называл ее… нет, я не могу такое повторить! Это из-за него она умерла! Если бы он не выгнал ее из дома, она жила бы со мной… Он первый…

Вот как, все у него виноваты. Если так думать, то список виноватых можно пополнять сколь угодно долго.

Тут меня посетила неожиданная мысль.

— Он — первый? Что ты имеешь в виду?

— То самое, — злодей ухмыльнулся, — он был в моем списке первым. Понимаешь, у него было больное сердце. То есть это он так говорил. И врача сумел обмануть, тот ему лекарства сильные выписывал. Таблетки нужно было пить каждый день, не пропускать больше двух дней. А он к тому же еще стал плохо видеть, так что я просто подменил таблетки, насыпал в его пузырек другие, с кальцием — такие же маленькие и белые. Он ничего не заметил и принимал их недели две. Ну и потом… я сказал ему, что вызвал «Скорую»… а он все ждал, пока соседка-сволочь сама не вызвала. Но… было уже поздно.

Так, когда умерла Карина, ему было лет семь. А после ее смерти его почти сразу взяли родственники, стало быть, деда он уморил в таком же возрасте… Силен внучек! Как-то мне поплохело.

— А потом настал черед моего папаши, — продолжал злодей, видно, вошел в раж от приятных воспоминаний.

— Так ты и отца своего знал? — удивилась я.

Странно, мне казалось, что Карина, по выражению моей бабки, принесла ребенка в подоле.

— Меня просветили лет в пять, — ответил он, — там, знаешь, всем про всех все известно. В общем, когда мама меня родила, этому типу было уже восемнадцать, он испугался, что его посадят или женят насильно, уехал, потом служил в армии, потом болтался неизвестно где и вернулся, когда про маму уже все забыли. Но я-то не забыл.

— Что ты с ним сделал?

— Я? — он фальшиво рассмеялся. — При чем тут я? Его зарезал муж одной там… Ему позвонили, и он помчался домой днем. И застал свою жену и этого типа тепленькими. Ну, и зарезал обоих, он был очень ревнив. Горячая южная кровь…

— Позвонили, говоришь… — протянула я, — женским голосом…

— Ну да, у меня тогда как раз голос ломался…

— Круто, — невольно вырвалось у меня.

И этот гад снова довольно рассмеялся, а потом включил эту чертову бормашину!

— Слушай, а как же ты нашел картину?

— О, это интересный вопрос! Когда я приехал в Петербург, то понял, что здесь, в большом городе, те методы не подействуют. Не могу же я подкарауливать всех людей, которые виновны в смерти мамы, и убивать их на улице! Все-таки полиция рано или поздно вышла бы на мой след.

Он выключил бормашину, и я немного приободрилась.

— Время шло, и наконец мне случайно удалось познакомиться с Каракозовым. Он, конечно, считает себя философом, хотя на самом деле полный придурок.

Тут я не то чтобы согласилась, но признала за злодеем некоторую правоту.