Книга Танцующая со смертью, страница 123 – Наталья Александрова

Полицейская машина лежала на боку, все ее пассажиры были без сознания.

Впрочем, не все.

Смуглый мужчина с обгорелым лицом выбрался из-под бесчувственного тела оперативника, достал у него из кармана ключ от наручников и, ловко вывернув пальцы, открыл замок.

Освободившимися наручниками он пристегнул своего недавнего конвоира к дверной ручке машины, поднялся на ноги и, немного хромая, пошел прочь.

Остановившись в квартале от места столкновения, он покрутил головой и потянул носом, словно к чему-то принюхиваясь.

На обожженном лице проступило что-то вроде улыбки.

— Я иду! — проговорил он, обращаясь к кому-то невидимому. — Я иду, Великая Черная Мать!

Капитан Шерстоухов с трудом выплывал из сна. Он хотел спать — долго, с удобством вытянувшись на кровати. И чтобы ничего не мешало, никто не шумел над ухом, не включал телевизор, не хлопал дверью, и собака чтобы не ставила ботинки на подушку, и кошка не лезла под одеяло, и жена не включала фен, и теща не запевала дурным голосом: «Лаванда, горная лаванда!»

В свое время у Шерстоухова все это было — и жена, и кошка, и собака, и даже теща. И все они ужасно ему надоели.

Точнее, понял он это только тогда, когда они все исчезли. Вернее, не они исчезли, а он. И опять-таки, исчез не в буквальном смысле, а просто жена сказала, чтобы он убирался из ее жизни и никогда больше там не появлялся. И Шерстоухов ушел. А она осталась. С кошкой, собакой и тещей. Детей у них не было. Может, и к лучшему, подумал тогда Шерстоухов.

И опять-таки, собаки тогда уже не было. Собственно, с собаки все и началось. Или, точнее будет сказать, закончилось.

Эта сука (в прямом смысле) пристала к жене у метро, когда та возвращалась с работы. Она так ласково смотрела, так трогательно прижималась, так деликатно съела пирожок с мясом, который жена купила ей тут же у метро. Жена прониклась и растрогалась до слез и привела собаку домой.

Шерстоухов своим полицейским оком сразу же увидел, что собака — страшная прохиндейка. И авантюристка, такая вотрется в доверие, поживет у одних хозяев, потом сбежит и приблудится к следующим. Люди доверчивы и жалостливы, а собака — хорошая артистка. Но доказать что-либо и жене, и теще Шерстоухов даже не пытался. Была у него надежда на кошку. Кошка была жуткая зараза, хватала Шерстоухова за босые ноги, линяла на его лучший костюм и пару раз нагадила в его тапочки.

Новую приживалку кошка встретила в штыки. Она распушилась, увеличившись в размерах раза в четыре, выгнула спину верблюдом и зашипела, как масло на сковородке, когда у тещи подгорали котлеты. Однако хитрая собаченция нашла подход и к кошке. Признала ее первенство во всем, уступала еду и вообще вела себя тише воды, ниже травы, так что надежды Шерстоухова не оправдались.

Так и пошло. Жена отдавала все время воспитанию собаки, называла ее ласковыми именами и едва ли не пускала в постель, а Шерстоухов стал чаще задерживаться на работе, чтобы не видеть этого безобразия. Теща тоже привязалась к собаке и пела теперь вместо «Лаванды» по утрам про собаку, которая бывает кусачей только от жизни собачей. Кошка держалась индифферентно.