Книга Таинственный сосуд времени, страница 79 – Наталья Николаевна Александрова

Все ясно – мой преследователь вошел в комнату…

Тут я заметила в двери шкафа небольшую щелку и прильнула к ней.

Я увидела человека с узким волчьим лицом, который вошел в комнату, огляделся по сторонам – и тут увидел на полу мою жертву, музыкальную шкатулку с посланием из прошлого.

Глаза его вспыхнули, он нагнулся, поднял шкатулку с пола, внимательно осмотрел ее.

На его лице проступила хищная улыбка удовлетворения – первая улыбка, которую я видела на этом узком лице.

Однако в следующую секунду улыбка растаяла, и он снова настороженно огляделся – должно быть, понял, что я нахожусь здесь же, в этой комнате.

В какой-то момент волчий взгляд скользнул по тому шкафу, где я затаилась.

Мне показалось, что он посмотрел прямо мне в глаза…

Я испуганно отшатнулась, прижалась к задней стенке шкафа… и тут почувствовала локтем какой-то твердый выступ.

Ощупав его, поняла, что это – задвижка.

Времени на колебания не было.

Я осторожно потянула эту задвижку, постаравшись не скрипеть, чтобы не выдать себя. Задвижка поддалась, и задняя стенка шкафа отъехала, как дверь купе.

Не раздумывая, я скользнула в открывшийся проем и закрыла дверцу за собой.

Я оказалась в небольшой пыльной каморке, из которой вела еще одна дверь.

Опять же, не раздумывая, я открыла эту дверь и посветила телефоном, поскольку в комнате была кромешная тьма.

С моего последнего посещения тут ничего не изменилось, валялись какие-то старые коробки и пыльные бумаги, еще в углу сложено оборудование непонятного назначения, видно только, что его списали еще тогда, лет тридцать назад.

Подсвечивая себе фонариком телефона, подошла к полкам, заставленным всяческим барахлом – какими-то конторскими пыльными книгами, битой химической посудой. Отодвинула коробку из-под обуви, на которой было написано «Скороход», и вытащила бутылку. Ту самую бутылку, с которой все и началось.

Хотела перевернуть ее, но задержала руку. Ведь мне нужно не только убраться отсюда, но и вернуться обратно. Это раз. А во-вторых, хорошо бы еще так подгадать, чтобы поговорить с Кулаковым откровенно, то есть наедине, чтобы никто не помешал.

Но как это сделать? Господин Кулаков сказал путем своей голограммы, что все можно рассчитать. То есть не господин, а тогда, больше тридцати лет назад, он был товарищем. Но это неважно. А важно, что я-то ничего рассчитать не могу. Не умею, да и некогда мне, этот вон, с волчьей мордой, того гляди, тут будет.

И вот как быть? Что-то он там говорил про время и конкретно про часы. Про те самые, дорогие, именные, которые я оставила старому часовщику, потому что они перестали ходить. Так что вопрос с часами отпадает.

Хотя… я взглянула на свои собственные часы – маленькие золотые часики, которые тетя Нюся отдала мне на двадцать пять лет. Часы эти подарил ей когда-то тот самый директор ювелирного магазина, за которым она недолго была замужем. Она сказала, что ей браслет широк и она боится, что часы упадут и потеряются. Но я-то знаю, что просто тетка хотела сделать мне дорогой подарок.

Да. Не помню, говорила я или нет, что я очень люблю своих теток.

Сейчас часы, разумеется, стояли и показывали половину второго. Ясное дело, дня, когда я попала на территорию.