Книга Клинок флибустьера, страница 39 – Наталья Николаевна Александрова

Так что через некоторое время в прихожей у Витьки скопилась куча всевозможных тапок, от розовых с помпонами маленького размера, принадлежащих, надо полагать, кукле Барби, до огромных войлочных в клетку, для великана на пенсии.

Вся компания бросилась к ванной, спотыкаясь о плавающие тапки.

Дверь ванны была заперта, и из-под нее лился бурный поток.

— Он утонул! — воскликнула Розалия Яковлевна, прижав руки к груди. — Он захлебнулся!

— Мама, не переживайте раньше времени! — ответил ее сын и в два счета открыл дверь, подцепив задвижку снаружи.

В ванной они застали следующую картину.

Витька, живой и здоровый, с храпом спал в наполненной до краев ванне.

Как выяснилось впоследствии, накануне, после возлияний с другом, он возжелал принять ванну, пустил воду и заснул.

Увидев, что сосед жив, перенервничавшая Розалия Яковлевна, вместо того чтобы отругать его за испорченный потолок, принялась на радостях его целовать…

В общем, когда все эти приключения кончились, Мила бросилась в свою квартиру, с порога почувствовала запах дыма и вспомнила про баранью ногу…

Так вот, то, что осталось в духовке от бараньей ноги, очень напоминало ту бесформенную коричневую массу, которая сейчас лежала на выдвижной полке в полицейском морге.

Неуместное воспоминание о бараньей ноге в долю секунды промелькнуло в ее сознании.

В следующую долю секунды Мила беззвучно сползла на пол и растянулась на холодном кафеле…

— Предлагал же я дамочке чего-нибудь накапать! — проговорил, склонившись над ней, Филаретыч.

— Предлагал, предлагал! — недовольным голосом подтвердил капитан Супников. — Тебе так стало легче? Ты мне лучше скажи, что теперь с ней делать?

— Известно что, нашатыря под нос. — Филаретыч достал из кармана маленькую бутылочку. — Я его всегда при себе держу, потому как у меня многие в обморок хлопаются… и причем не только дамочки. Третьего дня такого бугая в сознание приводил… с виду — чемпион по смешанным единоборствам, а увидел труп сослуживца и на пол хлопнулся… еще и голову ушиб.

С этими словами Филаретыч закатил полку с обгорелым трупом на прежнее место.

— А как же опознание? — тоскливо осведомился Супников.

— А ты что — хочешь, чтобы она опять отключилась?

— Нет, не хочу.

— Ну так считай, что опознание состоялось. В обморок грохнулась — значит, узнала.

Филаретыч наклонился над Милой, поднес пузырек к ее носу, встряхнул его.

Мила дернулась, вскрикнула и открыла глаза.

Видно было, что она не сразу поняла, где находится.

— Ну ты как — живая? — сочувственно осведомился Филаретыч, проверяя ее зрачки.

— Вроде да.

— Встать сможешь? А то пол холодный, как бы ты себе что-нибудь не застудила.

Мила медленно, неуверенно поднялась, взглянула на то место, где прежде была полка с обгорелым трупом.

— А где?…

— На своем месте.

— Вы идти можете? — подскочил Супников.

— Да, вроде могу… — Но в голосе ее не было уверенности.

— Пойдемте тогда обратно в мой кабинет.

За спиной Милы Филаретыч энергичными жестами показал, чтобы капитан дамочку поддержал, а то нашатырь, конечно, штука хорошая, но, однако, бабы эти — существа непредсказуемые.

Супников пожал плечами, но все же подхватил Милу под локоть. Они вышли из морга, поднялись наверх и снова вошли в кабинет капитана.

Супников открыл какую-то папку и начал писать.