Онлайн книга «Загадка лунной богини»
|
Только сейчас на этом лице было не то выражение, что перед смертью – растерянности и недоумения, а гнев и ярость. Глаза пылали. Нина часто слышала это расхожее выражение и еще чаще использовала в своих романах, но сейчас впервые увидела, как человеческие глаза пылают на самом деле. Это было так страшно, что у Нины перехватило дыхание. Она пыталась вдохнуть, но в больничной палате не осталось воздуха – только густая темная вода, только лунный свет. Нина вскрикнула… Лунный свет наполнил ее легкие, и она перестала дышать. – Как же так? – Доктор Ганин снял очки и потер переносицу. В своей жизни он терял много больных, но никак не мог к этому привыкнуть. И в самом деле, разве можно привыкнуть к человеческой смерти? – Только вчера ее осматривал и не нашел ничего критичного… надо же, в таком еще молодом возрасте смерть от обширного инфаркта… проглядел я, проглядел… видимо, и правда пора на пенсию… Полупустая ночная электричка остановилась на очередной станции. В вагон вошла худая, удивительно бледная женщина в черном платье с капюшоном. Лариска взглянула на нее с сомнением. Странная какая-то… но особого выбора не было – кроме этой бледной тетки в вагоне ехала только деревенская бабка с корзиной да молодой накачанный парень в татуировках. С бабки взять нечего, а с парнем могут быть проблемы… А работать надо, третий день никакой добычи, Клещ уже волком на нее смотрит… Лариска достала зеркальце и придирчиво обследовала свое отражение. Светлые растрепанные волосы, наивно вытаращенные глаза, розовый кукольный ротик. Самая жалостная внешность, и на вид не больше пятнадцати лет. Она встала со своего места, подошла к женщине в черном и проговорила тоненьким, детским голоском: – Тетенька, можно я с вами рядом сяду? Боюсь очень одна так поздно ехать… мало ли что… Обычно тетки на такой заход да на детскую внешность умиляются, проникаются жалостью, эта же только быстро взглянула черными пустыми глазами и произнесла хриплым неживым голосом: – Садись. Лариска села и искоса оглядела соседку: платье дорогое, из хорошей ткани, видно, что фирменное. Но… но ноги босые! Это что, такая теперь мода у богатых? Опять же, педикюр хороший, но лак черного цвета… и на руках тоже… и браслет еще с висюльками, может, и дорогой. Какое-то неприятное чувство шевельнулось в душе у Лариски. Замаячили впереди проблемы и неприятности, но она это чувство подавила. Самая большая и близкая неприятность – это Клещ. Так что надо работать… И она начала тем же тоненьким жалостным голоском: – Я бы ни в жисть так поздно не ездила, да мама у меня больная, ждет она меня. Кто за ней, кроме меня, присмотрит? У нее сердце больное и эта, как ее… счетоводная железа. Без меня она ничего – ни поесть, ни попить не может. Обычно на этом месте «коровы» – то есть подходящие тетки – начинали сочувственно вздыхать, а эта даже не взглянула! Смотрит в окно и молчит… а на что смотреть, когда там одна темнота? Странная тетка… но работать надо, и Лариска как бы невзначай спросила: – А вы, тетенька, на какой станции выходите? Может, нам по пути? – На Еловой, – ответила женщина в черном прежним неживым голосом и добавила непонятное: – Там перекресток. |