Книга Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы, страница 165 – Анна Зоркая

«Придет тот, кто покорит Азию, и в глазах его будет день и ночь», – сама не своя, прошептала Артаксия слова древнего пророчества. Пожалуй, она готова была поверить в эти слова – сын царя Филиппа выглядел юным богом, а богам, как известно, подвластно все в подлунном мире.

Безусловно, царице Артаксии льстило неприкрытое восхищение македонского царевича. Но и мысли не было пойти на поводу у чужих смутных желаний – все же она не какая-то рабыня или селянка, она царица, супруга великого царя Скифии Афея, победоносного героя, завоевавшего множество народов по берегам Танаиса и Борисфена. А теперь – и мать его наследника, принца Печегда.

Потому-то из-за появления наследника и оказалась царская чета в плену у Филиппа Македонского. Задолго до того царь Афей опасался, что так и умрет бездетным – победы его на брачном ложе долгое время не были увенчаны успехом. И когда Истрянский царь вплотную подошел к границам Скифии, Афей обратился к Филиппу Македонскому с предложением стать его наследником, если тот избавит его от врага. Филипп прислал Афею своих воинов. Истрянец был повержен. А спустя какой-то год царица Артаксия понесла. Нежданное счастье охватило царя Афея, и он решил, что наследовать царство должен новорожденный Печегд. Филипп был раздосадован не столько этой вестью, сколько нарушенным обещанием. Он-то надеялся отдать царство Афея своему подрастающему сыну Александру. И Филипп прислал посольство с требованием оплатить его воинскую помощь.

Артаксия прекрасно помнила тот день. Прогрохотали копыта коней по мощеной дорожке, ведущей в царский двор. Они с малышом-Печегдом устроились в тени цветущих вишен, играя в золотой мячик и забавляясь. Афей же обиходил своего любимого коня – никому не мог доверить этой чести. Тут-то и подлетели к нему македонцы на взмыленных конях.

– Царь, властитель Македонии Филипп говорит, что ты должен выплатить долг! – заявил один из прибывших, суровый светлоглазый воин.

Афей и без того прекрасно понимал, зачем явились люди его бывшего соратника. Вскинул бровь надменно, оторвав скребок от лоснящейся конской шкуры:

– Ухаживает ли твой царь Филипп за своим конем так, как я?

Артаксия настороженно наблюдала за разворачивающейся пред ее очами сценой.

– Нет, – растерялся воин. Он явно больше привык махать мечом и целиться копьем в неприятеля, нежели вести светские беседы.

– Так вот, – ответил на это Афей, – я в мирное время никого не подпускаю к своему коню, не делаю никакого различия между собою и своим конюхом. Так и в военное время – я не делаю никакого различия между собою и своими соратниками. Себе я не плачу за издержки, так почему должен платить Филиппу? Он не меньше меня взял поживу с истрянца.

Посольство Филиппа убыло ни с чем, а Артаксия стала ждать беды. Филипп горд и силен, и такого оскорбления он не стерпит. Она это прекрасно понимала. И оказалась права.