Книга Медальон с пламенем Прометея, страница 57 – Юлия Алейникова

– Любопытно. А что это за Ирина Войтович? Она еще работает в издательстве?

– Нет, что вы. Я даже не знаю, жива ли она, – грустно пожала плечами Анна Дмитриевна. – Сейчас об этом можно говорить, так что, насколько я знаю, ее муж, он был ученым, физиком, говорят, подавал большие надежды, но, впрочем, это лишь слухи. Так вот, он был арестован, еще тогда, в тридцать шестом. Больше я о них ничего не слышала. Возможно, Ирину арестовали вместе с мужем. Не знаю.

– А что еще вы можете рассказать о Зыкове? Может, вы знаете, чем он тогда занимался, где жил, или помните людей, которые знали его в то время?

– Ну, я еще несколько раз видела его, он приносил свои стихи в редакцию, но, кажется, безуспешно. Мне кажется, Ирина пыталась хлопотать за него, впрочем, не уверена. Чем он занимался тогда? Не вспомню, кажется, где-то служил.

Информации, прямо скажем, было негусто.

– Скажите, а этот Точкин, он еще жив? Ну, тот, который напился?

– Точкин, конечно, жив. Знаете, иногда мне кажется, что пословица о том, что кое-что никогда не тонет, абсолютно справедлива. Он пережил чистки, войну, двух своих жен и все еще на плаву.

– И где же его найти?

– На рабочем месте. В своем кабинете.

– Здесь в редакции?

– Ну да. Он работает замглавреда. Точкин Виктор Семенович.

Перед глазами Леши всплыла табличка на двери, которую он видел не более получаса назад. «Точкин В. С.»

– Я же говорил с ним, вот только что. Это же он меня к вам направил! – возмутился Леша.

– Ну, это очень в его духе, – усмехнулась Анна Дмитриевна. – Не удивлюсь, если вы его уже не застанете на месте. Но знаете, загляните в комнату двадцать три. Уверена, он там, – лукаво улыбнулась дама.

И Леша прямиком направился в двадцать третью комнату.

– В чем дело?! Почему без стука! – сердито воскликнул Виктор Семенович, спешно отскакивая от хорошенькой брюнетки с пышным бюстом и ярко накрашенными алыми губами, в очень облегающем зеленом платье.

– А я к вам, – самодовольно улыбнулся Леша. Точкин ему был противен. – Что же вы, Виктор Семенович, утаили от следствия, что сами были знакомы с покойным Зыковым и что он вам даже однажды морду набил? – Леша умышленно припомнил наиболее неприятный эпизод из прошлого знакомства Виктора Семеновича с покойным и даже грубоватое слово «набил» использовал умышленно, чтобы вывести замглавреда из себя.

– Что за бред, какие морды? – чуть не завизжал Точкин.

Голос у него был противный, лицо некрасивое, с расплывшимися, точно размазанными по лицу губами, а сальные жидкие волосы по краям лысины растрепались после бурной сцены с брюнеткой, вызывали желание вымыть руки.

«Мерзость, – скривился Леша. – И это советский руководитель? Права Анна Дмитриевна насчет “не тонет”».

Но Точкин уже оправился от шока. Он пригладил волосы, утер губы. Одернул пиджак, морщивший на округлом брюшке. И официальным тоном предложил:

– Продолжим беседу у меня в кабинете.

– Я хочу объясниться по поводу недавней сцены, – начал он, смущенно покашливая, когда они, войдя в кабинет, уселись возле рабочего стола. – То, что вы видели…

– Давайте пока оставим то, что я видел, а вернемся к Афанасию Зыкову и вашему вранью. А точнее говоря, не вранью, а введению в заблуждение следственных органов.