Книга Медальон с пламенем Прометея, страница 73 – Юлия Алейникова

И судьба словно благословила меня. Мне предложили поработать с Беляевым над переводами, это был удобный случай бывать в доме, где жил Афанасий. Я ходила туда и думала. Как мне исполнить свой замысел? Потом я по случаю возле вокзала купила у какого-то старого пьяницы нож. Уверена, тот меня не запомнил, и с тех пор носила нож с собой.

А потом настал день мести. Я шла в то утро по лестнице, в парадной было пусто, из-за дверей квартиры Афанасия едва слышно раздался крик: «Зинаида, хватит плескаться в ванной, принеси мне газеты!» Я тут же решила, что супруги в доме одни, достала Нинины ключи от квартиры Афанасия, когда-то давно Ниночка сделала для меня запасной экземпляр, я никогда ими не пользовалась, и все о них забыли. Я как во сне открыла дверь, вошла в квартиру. В ванной шумно лилась вода, кто-то мылся. Я прошла в спальню. Тихо, спокойно. Афанасий ужасно удивился, но не испугался. Я подошла к нему и сказала, что знаю все. Затем я вскинула руку с ножом, его я достала из сумки еще в прихожей, и ударила. Все словно во сне. Прямо в сердце. Этот удар я долго репетировала дома и была удивлена, что у меня все получилось. Странно, ведь раньше я не убивала. Видно, это тоже была судьба. Я сорвала цепочку с шеи Афанасия и вышла из квартиры, снова заперев за собой дверь. Потом поднялась этажом выше и позвонила в квартиру Беляева. На мне в тот день были перчатки, потому отпечатков пальцев нигде не осталось. Перчатки я потом выбросила. Пальто сдала в химчистку, на всякий случай.

По какой-то счастливой случайности никто не видел меня в подъезде. И я была удивлена, что милиция меня не ищет, постепенно успокоилась и перестала бояться.

Камень я выбросила в канал Грибоедова, когда возвращалась в тот день домой, его больше нет. Род Гоггернов прервался на Нине, наследовать камень некому, продать его невозможно, это был лучший выход.

Нине я, конечно, ничего обо всем этом не рассказала.

Это вся история. Я была поражена, когда вы рассказали мне все в точности как было. Но сознаться я тогда не могла ради дочери.

Прощайте.

Прудникова Ирина Владимировна (в девичестве Гоггерн)».

– Нет, с меня хватит! Я сыта этим по горло! Вот так вот! – Она резанула себя ладонью по шее. – Мы делали обследование, у тебя все в порядке с сердцем, это нервы, понимаешь, нервы! Твои нервы, мои нервы! Тебе в психушку пора, и мне, наверное, тоже!

– Лера, куда ты?

– На кудыкину гору! Хоть куда, лишь бы отсюда! Все! – Лера на бегу схватила сумку, пальто и бросилась к дверям. – И наплевать мне на твои таланты, пусть ими другие восторгаются, и пусть они терпят твои заскоки. Эти причуды гения! С меня хватит! Все!

– Лера, стой! Умоляю. Я умру без тебя! Правда, я не вру! Лера! Я все расскажу тебе, только остановись! – Он пытался бежать за ней, но боль в сердце не давала, хватая пылающей рукой, сжимая, сдавливая так сильно, что, казалось, сейчас он расстанется с жизнью, а она… она убегала, растворяясь в ало-оранжевых языках пламени. – Лера!

– Валерия Александровна?

– Да, слушаю.

– Оперуполномоченный капитан Строганов. Где вы находитесь?

– А в чем дело?

– Ваш муж сегодня утром был найден убитым в собственном доме, мы весь день пытаемся до вас дозвониться.

– Убит? Володя?

– Где вы находитесь?