Книга Нефритовая лошадь Пржевальского, страница 67 – Людмила Горелик

– Мне кажется, он ее недостоин, – раздраженно буркнул Николай Михайлович, когда сводная сестра Шурочка Пыльцова сообщила ему об этих предположениях. – Неужели Тимофей Иванович не видит, насколько его дочь ярче, талантливее? О чем она с ним разговаривать будет?

Шурочка в ответ фыркнула:

– Ну, разговаривать – это не главное… А для жизни Аркадий Владимирович очень хорош! У него и в Смоленске вес есть – он себя хорошо на службе зарекомендовал. И имение – пусть не самое богатое, однако содержится в порядке. Плескачевский – прекрасный хозяин. А главное – он спокойный, приятный человек, подходящий для семейной жизни. – При этих словах она покосилась на Пыльцова. Тот сидел молча, а Пржевальский не мог успокоиться, настолько неправильным, невозможным казался ему этот предполагаемый союз.

– Ну, ладно, старик, допустим, судит практически… Но сама-то Мария Тимофеевна?! Неужели он ей не скучен?! – возразил он.

– Марья Тимофеевна! – Шурочка улыбнулась сочувственно, однако не без язвительности. Собственное замужество она считала неудачным, поэтому, при свойственной ей доброте, все же испытывала облегчение от чужих неудавшихся судеб. – Марья Тимофеевна – прекрасная девушка, но время для замужества давно упущено. Когда мать умерла, ей семнадцать лет было, а отец, переживая потерю жены, не занялся вовремя устройством судьбы дочери. Ну, и сама она, конечно, девушка непростая. К ней так просто не подступишься. Старшая-то успела еще при матери, а младшая так и засиделась. В нынешних обстоятельствах Плескачевский был бы для нее прекрасная партия. И отец, и, думаю, она сама это знают. Это очень хорошо получится, если он посватается.

Такой разговор случился уже после первого совместного посещения Петровского. Пыльцовы тогда подвозили Николая Михайловича в своей бричке и обсуждали проведенный в гостях вечер. С тех пор и осталось у Пржевальского чувство недоумения и даже некоторой неприязни к Плескачевскому. Марья Тимофеевна казалась ему неизмеримо выше потенциального жениха. Им не случалось оставаться наедине, в общих разговорах девушка высказывалась сдержанно, однако Пржевальского с его резкими, нетривиальными высказываниями, с его нелюбовью к городу и цивилизации, с его страстью к путешествиям и охоте, она понимала лучше, чем ее отец, не говоря уже о Плескачевском. Николай Михайлович часто видел в ее глазах живой интерес и сочувствие. Всякое ее слово, каждый взгляд он обдумывал потом по ночам. В конце концов он вынужден был признаться себе, что Мария не просто нравится ему, это чувство глубже. Его нелюбовь к Плескачевскому являлась естественным продолжением чувства к Марии.

Ему шел сорок восьмой год, неумолимо надвигалась старость. Поменять образ жизни теперь казалось глупостью. Он и в молодости не верил в возможность счастливого брака, с годами эта уверенность только укрепилась. Он был упрям и однолинеен, изменить образ мыслей ему было трудно. Но отказаться от вечеров у Петровских не мог, его туда тянуло. Однажды он все же сделал над собой усилие и не ходил в Петровское больше недели. Старался отвлечься охотой, пару раз даже с Кириллом сходили. Ксению он стал избегать. И она сама как-то… сторонилась его. Может, понимала что-то, она ведь чуткая была.