Онлайн книга «Нефритовая лошадь Пржевальского»
|
Так они препирались некоторое время, а потом победил Кузьмич как более осторожный. Он даже принес ведро воды и смыл кровь с тропинки – чтоб не возникало вопросов и в случае чего они могли отпереться: не стреляли и не видели никакого Жоры. Не знаем, кто в него стрелял. Как убили Ивановну, с тех пор и не видали Жоры, вот и весь сказ. Глава 25. Нефритовая азиатская лошадь Когда в среду он пришел в Петровское, там уже были гости: Плескачевский, Пыльцовы. Тимофей Иванович казался очень довольным поездкой. – Марфой внучку назвали! Марфинькой! – сразу же сообщил он новость вновь пришедшему гостю. – Что ж, прекрасное имя! – не выдав охвативших его при этом имени чувств, ответил генерал. Он был в мундире – сам не очень понимал, зачем надевал, не знал, понадобится ли… Он так и не определился окончательно, состоится ли сегодня решающий его судьбу разговор с хозяином дома. Заметив, что его парадный вид привел Марию в смущение, еще раз пожалел, что надел. Остальные восприняли его мундир нормально: обед торжественный, по поводу крестин, так что все гости принарядились. – А вот Александра Ивановна говорит, что слишком простое. Что, мол, сейчас так уж не называют в дворянских семьях. Но нам батюшка посоветовал! – вздохнул Петровский. – Напротив, это имя означает: владычица, госпожа, – возразил Пржевальский. И еще раз упрямо повторил: – Прекрасное имя! За обедом хозяин продолжал делиться впечатлениями о поездке. – Я от Петербурга устаю, – говорил он. – Привык к нашей глуши. К простору нашему, к покою… А в Петербурге жизнь кипит! Там и шумно, и камень кругом… Наденьке, однако, нравится там жить. А по мне, у нас в Поречском уезде много лучше!.. – Совершенно с вами согласен, Тимофей Иванович! – горячо поддержал его Пржевальский. – В Петербурге да и вообще в городах жизнь изуродована цивилизацией. Там все гадкие инстинкты человека изукрашены, жизнь изуродована. Трудно жить в обществе человеку с душой и сердцем! – Это вам-то трудно, Николай Михайлович?! – усмехнулся Плескачевский. – Вы и правительством обласканы, и ученым миром, и ближайшим окружением. Вас англичане вон с Гумбольдтом сравнивают, ставят выше Стэнли и Ливингстона… Что ж вам еще надо? Вас в любом обществе с почетом примут. Любая невеста за честь сочтет ваше внимание… У вас никаких забот не может быть! Генерал вздрогнул. То, что этот несимпатичный ему и не любящий его человек повторил в точности слова, сказанные намедни Ксенией, его поразило. Она тогда сказала «Что у вас, семья?! У вас никаких забот не может быть». О, какие тяжелые заботы он нес в своем сердце сегодня. Неужели Плескачевский догадывается? И, пораженный совпадением, ответил он этому щеголю правду – сказал то, что чувствовал, о чем думал… |