Книга Перстень русского дракона, страница 58 – Виктория Лисовская

— Дай подумать. Шоб прям видел? — задумалась Фрося. — Тех, кто прям Змея видел, тех он и съел, — захихикала она. — Вот Гришка был, конюхом работал. Тот рассказывал еще в прошлом месяце, что видел чаво-то, да такой счастливый был. Говорил, что теперь-то дела у него в гору пойдут, что он видел такое, что его озолотит. Только как Змей озолотит-то его? Не понимаю, — пожала плечами Фрося. — Хотя, говорят, Змеи древние сокровища охраняют, ну тама золото всякое, серебро. Тока как достать его с озера?

— Это тот Григорий, чью руку потом нашли в озере?

— Аха, тот самый. Видать, Змей его и сожрал, эх, не успел озолотиться Гришка, — мрачно заметила Фрося. — Про чудо-юдо в озере еще дед Федот рассказывал, но он старый сильно, он сам почти ничего не соображает, он не то что Змея — себя вспомнить не в состоянии. Мишка и Егор — рыбаки — клялись, что у них часто сети кто-то большой на глубине рвет, а Змей emo али щука зубастая, хто ж их разберет. Фекла-старуха болтала о том, что видела чего-то темное посреди озера, но она слепая — может, то и лодка была.

— То есть в деревне настоящих свидетелей Змея нет? — удивилась Глаша. — Все же судачат, что есть много свидетелей чудо-юды, а на деле никого нет?

— Ну, почему нет, — немного обиделась Фрося. — Самого Змея, конечно, не видали, но посреди озера часто чертовщина творится, то пузырьки над водой, то лодки раскачивает — мама не горюй.

— Это я сама видела и чувствовала, как раскачивает, еле живы остались, — перекрестилась девушка. — А раньше съеденные тела находили в озере? Или, может, части тел? Руки? Ноги?

— Нет, раньше не видали, — отнекивалась Фрося. — Вот только руку Гришки нашли, а потом Луизкину.

— А со Змеем что-нибудь еще видали?

— Баба Клава, кстати, мать нашего французского художника Ваньки, говорила, что много лет назад лодка с рыбаками аккурат под воду пошла, в пучину, как будто кто проглотил ее. Она молодая была, с берега смотрела, там, в лодке, вроде как жених ее был. Можешь подробности у нее узнать, я провожу.

— Да, давай сходим. — Глаша натянула поводок Клопадры, грозно цыкнула на нее, потому что нахалка все норовила залезть в нору под домом. — Крыс, что ли, чует?

— Да, у нас крыс тут тьма-тьмущая, — поддакнула Фрося. — А к Клаве сходить можно, она поболтать любит.

— А сын с ней общается, ну, Жан? — по дороге к дому спросила Глаша.

— Ой, тут вообще умора, смех, да и только. Наш Ванька-Жан к матери только по ночам бегает, чтобы никто его не видел. Но старшее поколение все знает, кто он такой. А он днем все из Парижу себя строит, а к матери только заходит в сумерках. Ты представь, какой наглец!

— А что в Вишневке-то делает?

— Он якобы гостит у Бориса Яковлевича, якобы общий семейный потрет рисует, но рисует он его третий год. У барина плохо с головой, не понимает, какого проходимца в дом взяли, — яростно сплетничала Фрося. — А Ванька наш бабник какой, ни одной юбки не пропустит, да еще с французским шиком все это подает, художник! — захихикала девушка.

— А управляющий Семен почему его не выгонит?

— Ой, у Семена дел хватает, ему до Ваньки ли. Семен всем домом, хозяйством занимается, а еще нянькой у барина прислуживает, чуть ли не с ложечки Голощекина кормит. Вот оно как бывает!