Книга Перстень русского дракона, страница 64 – Виктория Лисовская

— Нет, не мог, у него алиби стопроцентное, он в Москву катался, журналистам сенсацию продавал. Весь день не было, на вечернем скоростном поезде прикатил, я проверял билеты. В редакции его десять человек видели, да и зачем ему воровать свое собственное кольцо?

— А оно застраховано? — задумавшись, спросила Таня.

— Проверил я и эту версию, он собирался всю коллекцию свою застраховать, но не успел. Так что ему самого себя грабить — глупо и совершенно неправдоподобно.

— Ты прав! — снова задумалась Таня, смешно сморщив носик. — А кому это надо?

— Сейчас проверяем его связи, его друзей-знакомых. Жены нет, детей нет, постоянной девушки нет. Что тоже странно, взрослый мужик — ни подруг, ни баб не водил.

— Что тоже странно, — заметила Таня.

— Ну, мало ли, — пожал плечами Иван. — Ты знаешь, кто мой любимый писатель?

— Опа, быстро ты переводишь тему! Давай я угадаю, это, наверное, классик?

— Да, правильно, — с улыбкой кивнул Иван.

— Классик зарубежный, не похож ты на тургеневскую барышню или психологического эксперта, кто Достоевским и Тургеневым зачитывается, — размышляла далее Таня.

— Да, зарубежный. Подсказка — английский классик.

— Это точно не Байрон, я думаю, Конан Дойл! Правильно? «Записки о Шерлоке Холмсе»? — захлопала в ладоши парикмахер. — Наверное, под влиянием Конан Дойла ты и пошел в следователи?

— С тобой неинтересно играть, — притворно надул губы Иван. — Все-то ты знаешь!

Таня весело хохотала.

— Ну, не обижайся!

— Знаешь, мне у Шерлока нравится одна коронная фраза.

— Про «Элементарно, Ватсон»?

— А вот и нет, — теперь захлопал Иван. — Неужели ты ошиблась? Я не столь предсказуем. Шерлок Холмс говорил: «Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался».

— И что ты имеешь в виду? Нужно отбросить невозможное — монстра Бросно, тогда остается самое невероятное.

— Самое невероятное — что Аня сама утонула?

— Или Аню украли, раз она смогла написать записку после своего исчезновения.

— А кто ее мог украсть и зачем?

— Больше дети в городе не пропадают?

— Нет, больше таких случаев нет, — покачал головой Иван, — и надеюсь, больше не будет. Так что у нас единственная зацепка — эта записка от Анечки, она просит о помощи, и мы должны ее спасти!

В Вишневке у ворот их встречал улыбающийся и кланяющийся управляющий Семен.

Поздоровавшись с мужчинами и благосклонно кивнув Глаше, он проводил всех в светлый зал, обитый деревянными дубовыми панелями.

Посреди гостиной было расстелено красочное стеганое одеяло, на котором восседал хозяин Вишневки барин Яков Борисович Голощекин, увлеченно расставляющий деревянных лошадок по размеру и сбивающий их металлическим шариком. Прислушавшись, Глаша уловила слова песенки-считалки, которую под нос напевал впавший в детство старичок:

вполголоса напевал Голощекин.

Глафира застыла на месте:

— О чем это он?

— Ой, да не обращайте внимания, он эту песенку очень любит, — ответил Семен и махнул рукой на играющего старичка.

— Но он что-то про Луизу говорил? Про озеро! — обратилась Глаша к сыщику Свистунову.

Тот вместо ответа просто закатил глаза и прошипел ей на ухо:

— Глашка, угомонись. Еще бредни чокнутого старикана не слушала! Не позорь меня!

Лука Матвеевич краем уха услышал их перебранку: