Книга Крымская Чаша Грааля, страница 54 – Ольга Баскова

– Мамочка, все знают, что целебнее нашего крымского чая из трав ничего нет, – она села за стол. – Мамочка, я такая голодная! Печеная картошка – это лучшее угощение. И самое вкусное, честное слово.

Хая выглянула в окно. Дождь продолжал идти, сбивая тяжелыми каплями желтую листву с деревьев. Мальчишки, игравшие под окном в футбол, разошлись по домам.

– Нонна может у него и заночевать, – предположила женщина. – Пожалуй, и я не стану ее ждать.

Она села напротив дочки и взяла картофелину. Мать и дочь ели молча. Лишь когда Хая встала, чтобы налить дочери заварки, Роза заметила:

– Мама, нам понадобятся деньги. Я знаю про документ, который выдал тебе Зариф. И если сначала я хотела выбросить его, то теперь считаю, что нам повезло. Благодаря ему я смогу устроиться на работу.

– Доченька… – Хая обняла девушку, и так они просидели какое-то время. За окном барабанил дождь. Старинные часы тикали, отсчитывая минуты.

Проснувшись рано утром, Роза первым делом посмотрела на постель Нонны. Она не была смята. Хая хлопотала у печи, жаря лепешки из кукурузной муки.

– Мама, Нонна так и не приходила?

Хая повернулась к дочери, и девушка заметила, что под глазами матери залегли черные круги.

– Нет, моя девочка. Не приходила.

Роза вскочила с постели и принялась натягивать платье.

– Я сбегаю к дедушке Габаю, – сказала она. – Может быть, ему совсем худо и Нонна не может оставить его? Тогда я отправлю ее домой, а сама посижу с ним.

Мать напутственно улыбнулась:

– Иди, Розочка. Если дед голодный, сбегаешь за лепешками. Тут на всех хватит.

Накинув старенькую кацавейку, Роза побежала к дому Габая. Он находился на другом конце села, но ее это не пугало. Не пугали и немцы, по-хозяйски распоряжавшиеся во дворах ее односельчан.

«Ничего, вот придет наша армия – и мы прогоним вас», – думала девушка. Дождь уже перестал. Деревья почти сбросили листву и стояли голые и неприглядные. Дом дедушки Габая, всегда славившийся гостеприимством, наполненный веселым смехом молодого поколения, теперь выглядел серым и унылым. Роза тронула калитку, которая тотчас отворилась. Девушка попятилась. Во дворе, обливаясь холодной водой из жестяного корыта, стоял богатырски сложенный немец и улыбался, скаля белые зубы.

– Дедушка Габай, Нонна… – только и смогла выговорить Роза. Несмотря на незнание русского языка, немец ее понял и, направив на нее указательный палец, старательно произнес:

– Капут. Пиф-паф.

Смысл этих страшных слов дошел до девушки не сразу, и она продолжала стоять, как вкопанная, а немец, не переставая улыбаться, все повторял:

– Капут, пиф-паф.

– Старик капут, – поправил его другой, вышедший из дома в сером мундире. – Женщина – тюрьма.

Так Роза узнала о первой смерти в их селе – смерти старика Габая, и о том, что ее тетю увезли в Симферополь, в тюрьму.

А вечером Зариф, осторожно постучавшийся в дверь соседки, рассказал подробности гибели деда. Когда немцы собрались обосноваться в его добротном доме, он, собрав последние силы, взял вилы и пошел на них. Его застрелил богатырски сложенный немец, а второй, помоложе, скрутил руки кричавшей и царапавшейся Нонне и отправил ее в комендатуру. Оттуда ее вместе с другими односельчанами, казавшимися немцам подозрительными, переправили в Симферополь.