Книга Крымская Чаша Грааля, страница 55 – Ольга Баскова

– Глупость они сделали, – шептал Зариф, заглядывая в глаза Хае. – Сидели бы тихо – и ничего бы с ними не случилось. Немцы говорили что-то насчет крымчацкого народа… Мол, какие-то люди собираются подавать бумагу и документы, говорящие о том, что крымчаки не евреи. Пока никто ничего не подал, но, чувствую, это не за горами. Самое главное сейчас – пересидеть и выждать.

– Но что же будет с моей сестрой? – спросила Хая.

Татарин пожал плечами:

– Мне кажется, с ней ничего не сделают, – предположил он, но в голосе слышалась неуверенность. – Подержат и отпустят. Главное – пересидеть.

– Пересидеть, – передразнила его Роза, когда Зариф скрылся в темноте. – Нельзя сидеть сложа руки, когда твой народ в опасности. Мама, я хочу отправиться в партизанский отряд.

Лицо Хаи перекосилось, руки задрожали.

– Ты хочешь оставить меня совсем одну? – спросила она. – Хочешь бросить меня?

– Мамочка, пойдем со мной, – попросила девушка, но женщина покачала головой:

– Я никуда отсюда не тронусь. Вдруг твой отец придет, что он скажет, когда увидит пустой дом? А Нонна вернется? Мое место – тут, да и твое тоже. Ты хотела устраиваться на работу. Мне кажется, сейчас это единственно правильное решение.

Ничего не ответив матери, Роза залезла в постель и с головой укрылась одеялом. Разные мысли теснились в ее голове. Она понимала, что мать отчасти права. Бежать к партизанам? Но где они? Что, если, все же нарушив просьбу матери, она уйдет к ним и по дороге наткнется на немцев? Вопреки утверждению дедушки Якова, уверявшего, что он знает немцев по Первой мировой и они добрейшие интеллигентнейшие создания, гитлеровцы славились жестокими и кровожадными поступками. Каждый день до Розы доходили слухи об их зверствах. После гибели дедушки Габая они уничтожили семью крымчаков Сафар только потому, что родители не могли успокоить маленького трехлетнего ребенка, который мешал отдыхать этим зверям. Сафаров вывели за околицу и расстреляли вместе с плачущим малышом.

Девушка с болью подумала о дедушке с бабушкой, оставшихся в осажденном Севастополе (по слухам, город еще не сдали), об отце, о тете Нонне и, конечно, о Борисе, и стала тихо нашептывать древнюю молитву крымчаков.

Межгорск, наши дни

Колосов застал Олега грустным и молчаливым. Тот лишь кивнул ему и тихо спросил:

– Чаю хочешь? Только угощать нечем. Кажется, в кухне осталось немного моего любимого печенья. Бабушка всегда за всем следила, а я… – он беспомощно развел руками, – лишь вел паразитический образ жизни.

Андрей ободряюще положил ему руку на плечо.

– Что за ерунду ты говоришь? Какой паразитический образ жизни? Ты что же, не работал в школе, а с рождения сидел на ее шее?

Полозов попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкая.

– Это я так, – заметил он. – Ты и не представляешь, как паршиво я себя чувствую. Мне кажется, в том, что случилось, есть доля и моей вины.

Майор удивленно взглянул на него:

– Это еще почему?