Книга Крымская Чаша Грааля, страница 94 – Ольга Баскова

– Переоденься. Завтра подберем тебе что-нибудь из верхней одежды. Все же зима на дворе.

Роза прижала руки к груди. На глазах показались слезы.

– Спасибо, – пробормотала она. – Я никогда этого не забуду.

– Завтра пойдем зарегистрируемся, – продолжала караимка, не обращая внимания на слова благодарности. – Если мы помогаем партизанам, значит, здесь должны сидеть тише воды ниже травы, чтобы нас никто ни в чем не заподозрил, правильно? Вот почему ты сразу устроишься на работу. Что ты умеешь делать?

– Там, у себя, я работала на МТС, чинила немецкое оружие, – сказала Роза.

– Это и расскажешь на бирже, – констатировала подруга. – Не знаю, найдется ли тебе подобная работа в нашем селе. Я работаю в прачечной, стираю обмундирование немецких солдат и офицеров. И они не жалуются. Пока… – Она заливисто рассмеялась. – Ладно, ступай умойся, и пойдем есть, а потом ты приляжешь. Представляю, как ты себя чувствуешь после всего, что пришлось… – Она оборвала себя на полуслове и потащила подругу за стол. – Извини, но рацион у нас скудный.

Ида раскладывала горячую картошку по тарелкам.

– Когда-то мы готовили блюда караимской кухни, – мечтательно проговорила она. – Машенька очень любит караимские пирожки. Твой дядя Моисей их тоже любит. Ваша семья, наверное, тоже часто их делала?

Роза пробовала караимские довольно давно, поэтому помедлила с ответом.

– Моя мама готовила другие кушанья.

– Какие же? – не отставала Ида и вдруг произнесла длинную фразу на языке, похожем на крымчацкий и крымско-татарский. Роза ничего не ответила, и женщина пристально посмотрела на нее.

– Ты же не караимка, правда? И к моему брату Моисею ты не имеешь никакого отношения.

– Это не так, – слабо запротестовала Роза, но Ида не отставала:

– Чем больше я на тебя смотрю, тем больше убеждаюсь, что в тебе нет ничего нашего. Ты или еврейка, или крымчачка… Я угадала?

– Мама! – гневно произнесла Мария, и женщина повернулась к ней:

– Мне неприятно, доченька, что ты не доверяешь родной матери, – сказала она с укором. – Неужели ты подозреваешь меня в том, что я решилась бы выдать эту девочку? Разумеется, мы скажем всем, что она наша родственница из Симферополя. Так кто же ты, доченька?

Роза подняла на нее черные глаза.

– Я почти поняла ваш язык, потому что я крымчачка, – гордо ответила она.

– Я встретила ее на дороге, – призналась Мария. – Розе удалось спастись от расстрела, и она скрывалась в лесу. Ее мать и тетку расстреляли во рву на десятом километре Феодосийского шоссе.

Ида всплеснула руками.

– Ах, душегубы! – проговорила она с чувством. – Тебя, деточка, сам Бог уберег. Знаешь, если Бог дает человеку такой шанс, значит, для чего-то это нужно. Ты еще совершишь много полезных дел в этой жизни. Ты ешь, ешь, не стесняйся, – она совала ей еще горячие картошины. – А потом мы тебе баньку натопим, помоешься – и спать. Сколько же ты горя перенесла! А лет-то тебе, наверное, не больше, чем моей дочурке, – шестнадцать.

Роза кивнула, прожевывая сухую картофелину:

– Мне через месяц шестнадцать.

– Наверное, и школу не окончила, – причитала караимка. – Моя Машенька хорошо училась, мечтала поступить в медицинский. Все проклятая война перечеркнула. Ты ешь, ешь.