Книга Кольцо королевы Фредегонды, страница 40 – Ольга Баскова

– Да знаю. – Он вдруг покраснел. – Эта Настасья надеялась, ну, как бы это правильнее сказать, закадрить меня. Однажды она назначила мне там встречу… Фу, даже вспомнить мерзко, как эта противная баба пыталась затащить меня в постель. Почему-то она решила, что я не прочь с ней позабавиться, но боюсь общественного мнения, а верность памяти жене – просто имидж. Вот Настасья и зазвала меня в эту тайную комнату. – Он снова сплюнул. – Не хотел бы я с ней сегодня пересечься, да что делать. Ваши друзья не виноваты. Они не знали, какие воспоминания связаны у меня с «Тремя пескарями». – Он взглянул на часы. – Через сорок минут, вы говорите? Тогда еще успеем попить чаю. В «Трех пескарях» я даже куска хлеба в рот не возьму.

Дмитрий не возражал. Быстро взбежав на второй этаж, он снял спортивный костюм и облачился в потертые джинсы и серую рубашку. Истомин ждал его в холле с чайником.

Они прошли по участку, и хозяин с неудовольствием взглянул на сухую голую землю.

– Скоро буду цветы сажать. Знаете, почему я это делаю, хотя и не чувствую в себе наклонностей садовода? Все в память о моей жене. При ее жизни на участке были роскошные клумбы, теперь осталось их жалкое подобие. Но я все развожу цветы, чтобы жена, которая наверняка смотрит на меня с небес, видела: ее помнят и любят. В комнате Нины все осталось нетронутым. – Они шли по тропинке к веранде. Красный битый кирпич поскрипывал под ногами, в еще голых кустах щебетали птицы, с неба начинал капать мелкий нудный дождь. Лихута продолжал удивляться Истомину. В двадцать первом веке, выдвинувшем на первое место материальные блага, такие мужчины, преданные и честные, выглядели динозаврами. Истомин словно попал сюда из другого времени, из девятнадцатого столетия.

Чай с печеньем пили в молчании, и психолог это оценил. Борис Дмитриевич, как умный человек, не торопил его, не лез с расспросами. Он понимал: когда Лихуте будет что сказать, он обязательно поделится с ним. Когда чаепитие закончилось, Истомин отставил чашку и дернул головой:

– А теперь пойдемте. Не будем заставлять ваших друзей ждать.

Суассон, 561 год н. э.

Хильперик, сделав Фредегонду своей любовницей, не собирался расставаться с ней и просил, чтобы она сопровождала его в военных походах. Когда он решил занять Реймс, входивший во владения брата Сигиберта, и поделился со своей супругой, Аудовера упала на колени и умоляла его этого не делать. Она понимала: расширение владений ее мужа не может понравиться братьям, не терпевшим друг друга с детства, и одному Богу было известно, чем это могло закончиться. Но Фредегонда, решившая полностью завладеть сердцем господина, льстила ему и одобряла все планы. В результате Хильперик захватил Реймс, и черноволосая ведьма помчалась к нему, чтобы отпраздновать победу, – королева же осталась в Суассоне. Чертовке льстило, что она сидела рядом с королем, одетая не как простолюдинка, а как королева – в роскошном плаще, отороченном мехом куницы и усыпанном драгоценностями. Придворные тем не менее бросали на нее косые взгляды, избегали разговоров, не оказывали должного почтения, и это, конечно, било по самолюбию. Вот если бы Хильперик бросил свою вечно ноющую супругу! Как убедить его сделать это? Фредегонда сложила руки на коленях и посмотрела на кольцо в форме трилистника, подаренное колдуньей. Она уже давно не сомневалась в его силе: именно благодаря дьявольской помощи девушка оказалась в королевской семье, а потом и в королевской постели. Красавица покрутила кольцо, поднесла к губам и прошептала: «Мне этого мало, слышишь? Я должна обладать всей полнотой власти, даже если для этого придется убить». Король ласково прикоснулся к ее уху, пощекотал волосами: