Книга Кольцо королевы Фредегонды, страница 68 – Ольга Баскова

– Если твоя дьявольская сила больше не действует, я буду действовать сама. Хильперик женится на этой принцессе, но, клянусь, он жестоко пожалеет, что так со мной поступил. – Она резко поднялась и добавила: – Они оба пожалеют.

На горизонте резко сверкнула молния, и женщина вздрогнула. Она вспомнила свой поход к старой колдунье – казалось, это было очень давно – и улыбнулась. Дьявол снова стал ее союзником.

Крым, наши дни

Богдан накрыл деревянный, вбитый в землю стол, окруженный скамейками, под двумя большими соснами, отбрасывавшими на землю тени, и мужчины нарезали огурцы, лук и помидоры.

– Опять ты взял свою копченую колбасу, – пробурчал Петр, обращаясь к брату, – сто раз я тебе говорил, чтобы ты этого не делал. Тут шашлыка на целую роту, а ты притащил такую дрянь.

– Не дрянь, – парировал Федя. – Я взял самую дорогую, которая была в магазине.

– Ну и какого черта потратил деньги? – процедил старший брат. Младший опешил:

– Я думал…

– А, брось, – отозвался Петя. – Для тебя это непосильное занятие – думать.

– Мальчики, не ссорьтесь. – Геннадий Иванович нес шашлыки на огромном блюде. – Налетайте.

– Чаек я вам сварганил по высшему сорту, – пояснил Богдан. – И медок у меня свой, натуральный, вы же знаете.

– Тащи все, – распорядился Истомин. – Ребята, налетай. Илья, наливай винцо.

Лазебников достал бутылку «Алиготе».

– Взял в самый последний момент.

– Вот и молодец, – похвалил его Нечипоренко. – У меня уже и тост готов. – Он встал со скамьи, поднял рюмку и приосанился. – Возможно, он покажется вам банальным, но в наше время все хорошее нужно ценить. Я предлагаю выпить за дружбу. Правильно сказал как-то Цицерон: «Исключить из жизни дружбу – все равно что лишить мир солнечного света». Так что без вас, мои дорогие, я как без солнца.

– Ай да Гена, – похвалил его Борис Дмитриевич. – В самую точку.

Все осушили рюмки и набросились на шашлыки с большим аппетитом. Сторож наблюдал за гостями с улыбкой.

– Знатный шашлычок, – проговорил Панарин-старший. – Как тебе такой удается? Сколько раз я делал по твоему рецепту, ничего не получается.

– Мясо надо брать хорошее, – пояснил Богдан. – Его хоть по какому рецепту замаринуй – все равно пальчики оближешь. – Он взял свой мешок. – Ладно, вы тут угощайтесь, а я пройдусь по берегу. Не все оказавшиеся в наших краях знают, что это частная собственность.

– Богдан исполняет у нас обязанности как водной, так и сухопутной охраны, – сказал Борис Дмитриевич. – При нем и муха сюда не залетит. Иди, дорогой, шашлычок себе возьми.

– А возьму, – согласился сторож и выбрал себе шампур. – С вашего позволения, – он слегка поклонился Истомину и отправился на берег.

Париж, 567 год н. э.

…Хильперик вернулся после очередного похода на гуннов в плохом настроении. Гонцы, посланные им к отцу Галесвинты, возвратились со странным ответом короля – не согласие и не отказ. Впрочем, это был, скорее, отказ, и гонцы собрались было в Руан, но Атанагильд вернул их и добавил: он должен знать, какие территории Хильперик отдаст его дочери и намерен ли так называемый жених прогнать всех любовниц – Галесвинта должна быть у него единственной женщиной. Если на второе предложение испанского короля Хильперик мог ответить согласием, то первое он считал невыполнимым: его королевство и так крошечное, какая уж тут раздача земель. Сначала король не находил себе места в пустом неухоженном дворце – именно таким он стал после отъезда Фредегонды, бесцельно бродил по комнатам в ожидании ответа Атанагильда, а потом собрался и поехал на виллу к любовнице и сыну. Фредегонда встретила его любезно – и только. Ее душу жгла незаслуженная обида, и она вежливо отвечала королю и вежливо отдавалась ему – не больше и не меньше. Хильперик и не подозревал: женщина еле сдерживается, чтобы не выплеснуть ему в лицо свой гнев, не дать хлесткую пощечину. Странное поведение матери своего ребенка он объяснил усталостью: Фредегонда не отходила от сына, казалось, она только сейчас поняла, как приятно быть матерью. В один из светлых осенних дней, когда нудный дождь наконец перестал и выглянуло чахлое солнышко, Хильперик получил неприятное известие: его брат Хариберт неожиданно скончался. Не медля ни секунды и ни слова не сказав Фредегонде, он оседлал коня и с немногочисленной свитой поскакал в Париж, но не затем, чтобы проститься с умершим: его интересовало совершенно другое. Хильперик знал: его братья уже слетелись на добычу – обширное королевство Хариберта – и вот-вот начнут дележку. В пути он думал о покойном, о том, что его не запомнят как умного и образованного короля, знавшего несколько языков, брат останется в памяти как развратник и святотатец. Отослав первую жену Ингобергу за то, что она старалась изгнать всех его любовниц, брат поочередно женился на дочерях чесальщика шерсти (последняя оказалась монахиней), и епископ парижский Герман с удовольствием отлучил его от церкви и признал брак недействительным. Последней из жен короля стала прекрасная дочь пастуха, Теодогильда, прожившая с ним всего два года и родившая ему сына, который сразу умер.