Онлайн книга «Золото «Черного принца»»
|
Федор подавил улыбку. Сокамерники ни в коем случае не должны были прочесть на его лице радость. Ни один из них не знал: Глухаря давно уже не вызывали на допросы. Через год своего пребывания в лагере за обещание сбавить срок он занялся позорным делом – стукачеством. Начальство интересовали разговоры политических, так как уклонистские группировки и заговоры мерещились на каждом шагу. Чекисты активно вовлекали зэков в сотрудничество. Порядочные воры в законе, наподобие Туза, сразу оговаривали условия: досрочное освобождение по амнистии и никаких слежек за уголовниками, только за политзаключенными. Разумеется, начальство это устраивало так же, как и противоположную сторону. Итак, Глухарь начал стучать. Он сам не думал, как хорошо пойдет у него подобное занятие. «Вор в законе», как и любой другой авторитет, в том числе и криминальный, был неплохим психологом. Один сочувственный взгляд – и люди делились с ним сокровенными тайнами. Политические и не предполагали: сообщенные ими сведения, приукрашенные уголовной фантазией, тут же сообщались следователю. На совести Туза числилась уже не одна искалеченная жизнь. Тайно манипулируя судьбами, вор в законе стал считать себя одним из хозяев лагеря. Вот почему он снисходительно похлопал надзирателя по плечу: – Пойдем, что ли… В комнате для допросов его ждали. На стуле с высокой спинкой вальяжно расположился молодой человек с волосами соломенного цвета. При появлении Туза он встал, протянув руку: – Ну, здравствуй. Глухарь прищурился: – Кто такой будешь? – Следователь НКВД Кононенко. Уголовник снова почувствовал себя хозяином положения. Не спрашивая разрешения, он опустился на деревянный, грубо сколоченный табурет. – С чем пожаловал? – С просьбой. – Слушаю тебя. Иван откашлялся: – Шаткина такого знаешь? Глухарь наморщил лоб: – Из политических? – Точно. – Щуплый такой, чернявый, себе на уме? Следователь улыбнулся: – А ты наблюдательный. Прямо в точку. – Выпытывать у него что-либо – безнадежное дело, – констатировал Туз, сплевывая на землю. – Он ни с кем не общается. – А я этого и не прошу. – Что же ты просишь? Кононенко дернул плечом: – Нужны нам кое-какие сведения… А как их добыть – сам решай. Можешь организовать ему террор – никто слова не скажет. А в душу лезть бесполезно, ты прав. Уголовник задумался: – Предлагаешь мне человека калечить… И что я буду с этого иметь? – Выйдешь через годик по амнистии. Но с условием добычи для нас нужной информации. – Согласен. Можно идти? – Иди, – разрешил следователь. – Понадобишься – я сам тебя найду. Глава 18 Севастополь, 1938 год Каждый день Мария Ильинична проводила в ожидании допроса. Она уже знала, что будет стоять на своем, и никакие угрозы и пытки не могли заставить ее изменить показания. Однако про нее как будто забыли. Через две недели, измученная тревогой, женщина сама попросилась к следователю. Увидев ее, Викторов изобразил на лице подобие улыбки. – Вы? Глазам своим не верю. Не представляете, как я счастлив… – Я бы предпочла, чтобы мне задавали вопросы, – оборвала Шаткина поток любезностей. Анатолий пожал плечами: – Как скажете. Вы женщина умная и прекрасно понимаете, что от вас хотят. Если вы пришли по-дружески побеседовать, начинайте с того, что интересует меня. Мария Ильинична побелела: |