Онлайн книга «Бриллианты с царской иконы»
|
Взяв свечу и мешочек с бриллиантами, корнет спустился в подвал, стараясь не попасться на глаза Тихону. Глава 61 Париж, 1937 г. Седая полная женщина, в которой вряд ли кто-нибудь признал бы красавицу Мадлен, некогда любимую Савиным, сидела на скамейке в маленьком садике, разбитом возле ее дома. Прислуга принесла ей письмо, и женщина с удивлением прочитала, что оно пришло из Харбина. Харбин… Она даже не знала, где находится этот город. Адрес на конверте был написан крупным, размашистым, небрежным почерком, явно незнакомым. Мадлен вскрыла конверт, и оттуда вывалилась фотография. Женщина не успела ее подхватить. Фотография упала на плиты возле скамейки, и Мадлен, вздохнув, наклонилась и подняла ее. На нее смотрел высокий костистый старик с округлой толстовской бородой. Поношенный костюм висел на нем как на вешалке, густые седые волосы были зачесаны назад. На лице жили только глаза, умные, проницательные, и по ним женщина узнала бывшего любовника. – О боже! – Она приложила руку к сильно бившемуся сердцу и повторила: – О боже! Николя! Сунув фотографию в лиф, женщина вытащила из конверта записку, написанную тем же небрежным почерком, и письмо. Письмо. О, этот почерк она узнала бы из тысячи… Снова он, корнет Савин… Она не слышала о нем много лет, но всегда помнила и молилась за него. Где ее бывший возлюбленный, что с ним? Сначала Мадлен поднесла к подслеповатым глазам записку. Какой-то случайный знакомый корнета сообщал ей, что Николай Савин умер: «Он упал на улице и был доставлен в госпиталь для бедняков при французской католической миссии. Здесь его принимали за француза, пока один русский монах не исповедовал его и не узнал настоящую фамилию. К сожалению, умирающий не сказал своего христианского имени, и поэтому помянуть его по-христиански не представилось возможным». Далее незнакомец писал, что Савина похоронили на кладбище Харбина, постарались достойно провести церемонию прощания. Из русского цветочного магазина прислали небольшой венок, перевязанный трехцветным флагом. Тот же русский монах прочитал молитву, а потом высыпал в могилу русскую землю из мешочка. «Упокой его душу, а я исполняю его последнее желание – пересылаю вам письмо», – такими словами заканчивалась записка. – Умер! – Женщина снова приложила руку к сердцу. – А перед смертью страдал, бедствовал. О, Николя! Ее глаза увлажнились, к лицу прилила кровь. На дряблой шее пульсировала жилка. – О, Николя! – Мадлен бережно развернула письмо, написанное на дешевой желтой бумаге, и принялась жадно читать. «Дорогая Мадлен! – при этих словах сжалось сердце. – Недалек тот день, когда Всевышний призовет меня к себе и потребует ответа за всю грешную жизнь. Впрочем, я ни о чем не жалею. Вероятно, я такой родился – с талантом проворачивать аферы и с любовью к путешествиям. Китай стал конечным пунктом моего вояжа. Здесь я оказался после революции и окончательно осел, сам того не желая». Прочитав эти строки, Мадлен улыбнулась. Со дня их последней встречи прошло двадцать шесть лет. Она не верила, что корнет все это время спокойно доживал свой век сначала где-нибудь в Европе, а потом в Харбине. Наверняка он попытался обмануть не одного человека… Женщина снова поднесла письмо к глазам. |