Книга Мольберт в саду Джоконды, страница 146 – Антон Леонтьев

Радуясь, что и босс, и в особенности обе его Кариночки оставили меня в покое хотя бы ночью, я, приняв душ и заказав себе в номер более чем здоровый поздний ужин (никаких деликатесов, излишеств и уж точно ни капли спиртного – пора думать о возрасте!), завернувшись в халат и поглощая легчайший салат из авокадо, руколлы и нута, приправленный оливковым маслом премиум-класса холодного отжима, попивая зеленый чай, опять же, премиум-класса (недаром мы поселились в лучшем отеле Парижа!), внимательно разглядывала лежавшую передо мной открытку.

Что же, я была согласна с ныне, видимо, покойным обладателем сочного баса: она представляла собой своего рода шараду.

А вдруг это правда: если разгадаешь ее, то узнаешь, где спрятана подлинная «Мона Лиза»?

И, вообще, что я сделаю с подлинником – продам его на черном рынке за сто миллиардов долларов?

Нет, тогда уж лучше евро.

Или оставлю себе и, упиваясь этим фактом, буду любоваться на нее изо дня в день до своей кончины в возрасте ста шести лет?

Ста девятнадцати нравилось мне больше.

Усмехнувшись своим глупым мыслям (хотя таким ли уж и глупым?), я отставила тарелку в сторону и, прихлебывая чай, поднесла открытку поближе к глазам.

Явно старинная, так что ей вполне может быть сто лет или даже больше. Если подделка, то явно высококачественная: уж в чем-чем, а в этом я разбиралась превосходно.

На обратной стороне надпись блеклыми чернилами по-итальянски: «Tua per sepre, ML». Мое сердце забилось сильнее, я испытала покалывание в пальцах, которыми держала открытку, изготовленную Лизой Ф.

«Навсегда твоя, ML». Я была на верном пути.

Эта самая Лиза Ф., весьма посредственная художница, которая ровным счетом ничего нового в искусство двадцатого века не привнесла, зарабатывала себе на жизнь тем, что ваяла ретропортреты богатых клиентов – и была гениальной копиисткой.

Не будучи одаренной искрой созидательного таланта, она имела талант перерисовывать то, что было создано до нее, причем так, что не отличишь.

Кто знает – может, в Лувре на самом деле висит «Мона Лизы» ее работы? А подлинник эта самая Лиза Ф., на самом деле Елизавета Ильинична Флорянская, отец которой был известным, правда, только историкам, революционером-теоретиком, куда-то надежно спрятала, зашифровав путь к тайнику при помощи открыток-шарад?

Ну прямо «Код Да Винчи», том № 2!

Ощущая себя своим нелюбимым литературным героем, этим жутким занудой и женофобом профессором религиозной символогии Гарварда Робертом Лэнгдоном, я все же позавидовала его – придуманному автором – непомерному кладезю информации в черепной коробке.

Сравниться с Лэнгдоном я, конечно же, не могла – да и не хотела, уютно чувствуя себя в своем амплуа.

Искусствовед-рецидивистка средних лет, специализирующаяся на втюхивании тупым миллиардерам фальшивок и замешанная теперь в одной, нет, уже в двух странных смертях, которые так или иначе имели отношение к Леонардо.

На открытке – его я узнала сразу – был изображен Виндзорский замок, загородная резиденция британских монархов. Чтобы никто не перепутал, сверху шло соответствующее название на английском: Windsor Castle.