Книга Мольберт в саду Джоконды, страница 35 – Антон Леонтьев

Та, словно прочитав ее мысли, отрезала:

– Нет, к его бесславной и, не исключено, закономерной кончине я отношения не имею. Хотя были времена, когда я своими бы руками его задушила. В сущности, именно из-за Клода я и оказалась тогда в тюрьме…

– Это ваш муж? – выпалила Лиза. – Бывший?

Мадам, вздохнув, закурила новую сигарету и, пройдясь по кухне, ответила:

– Хуже. Брат, правда, сводный. И все те богатства, которые вы лицезрели в его квартире, доставшиеся ему от родителей, вернее, от моего отца, должны вообще-то по праву принадлежать мне. Хотя бы частично. Однако жадную лапу на все наследство в свое время наложил малыш Клод, а я на долгих шесть лет отправилась в исправительное заведение во Флери-Мероги.

Она смолкла, и Лиза тоже не знала, что сказать. Тут мадам, вскрикнув, ринулась, словно коршун, на скомканные, лежавшие на полу джинсы Лизы.

– Это что такое? – произнесла она, дрожащими руками извлекая из заднего кармана старую почтовую открытку, ту самую, которую Лиза взяла из нехорошей квартиры и о которой в пылу событий уже успела забыть.

Ту, которую потеряла модель-убийца.

* * *

Лиза принялась сумбурно объяснять, но мадам, казалось, не слышала ее. Девушка смолкла, а владелица антикварного салона, а по совместительству сестра месье Клода, наконец произнесла:

– Дело в том, что эту открытку когда-то написала моя бабка, приехавшая со своим отцом, моим прадедом, в Париж еще до революции. Илья Герасимович Флорянский, теоретик революционного социального круговорота, некогда лучший друг, а потом лютый враг Ленина, слышали о таком?

Лиза отрицательно качнула головой.

Барбара хмыкнула, повертела открытку и вернула ее Лизе.

– Малыш Клод упорно прятал ее от меня. Впрочем, не только от меня, но и ото всех.

Девушка, бросив взгляд на открытку, увидела изображение какого-то величественного города, а на обратной стороне – несколько предложений, начертанных, кажется, по-итальянски.

– Но почему? – спросила она. – Малыш Клод не хотел делиться с вами наследством?

Затянувшись сигаретой, мадам Барбара помолчала, а потом, взглянув на девушку, произнесла:

– Какой шедевр, выставленный в Лувре, по вашему мнению, является самым значительным?

Не задумываясь, Лиза выпалила:

– Естественно, «Мона Лиза»! Только какое это имеет отношение?

Сверкнув глазами, мадам Барбара ответила:

– Самое прямое. Да, вы правы, «Мона Лиза» – не только самая известная картина в Лувре, но, пожалуй, и во всем мире. И, конечно же, исходя из этого, самая дорогая.

Она сделала паузу, закурила новую сигарету и продолжила:

– Это для всех такая же неоспоримая истина, как и то, что «Мона Лиза» висит в Лувре, не так ли?

Лиза кивнула, не понимая, к чему клонит мадам.

– Но истина, как это часто бывает, далеко не то, что есть на самом деле, а то, что мы хотим, чтобы было на самом деле. Что, если в Лувре висит не настоящая «Мона Лиза», а всего лишь копия? И что, если настоящая «Мона Лиза» находится где-то в совершенно ином месте?

Уставившись на мадам, Лиза решила, что та шутит, но, судя по серьезному тону и выражению покрытого кремом лица, та и не думала.

– Вы это серьезно? – произнесла девушка. – Но как такое возможно?

Мадам кивнула на открытку, которую девушка держала в руках: