Книга Проклятье египетского жреца, страница 55 – Виктория Лисовская

Украдкой Аменхотеп посматривал на жреца Хапу, но нубиец выглядел совершенно спокойно, а ведь фараон обещал казнить жреца, если оба царевича завтра умрут от стрел Сехмет.

Царевичи! При мысли о сыновьях сердце у фараона затрепетало. Несмотря на огромное количество детей, Аменхотеп очень любил своих сыновей, все раннее детство занимался ими. Откладывая государственные дела, сам учил мальчиков охотиться, стрелять из лука – а теперь боги хотят забрать их молодые жизни. Неужели Амон действительно наказывает фараона за то, что тот решил возвыситься над верховным богом, предать все устои и правила государства?

Аменхотеп глубоко вздохнул. Неужели из-за его глупой гордыни погибнут его дети? Неужели ничего нельзя изменить? Хоть бы один из мальчиков выжил! Ведь фараон уже не молод, ему нужен наследник, ведь жизнь царей так быстротечна, настоящая болезнь показала это.

Аменхотеп про себя обратился с мольбой к Амону-Ра: пусть пощадит сыновей, тогда он построит Амону еще множество великолепнейших храмов.

Решено – он создаст величественные храмы, самые высокие статуи, отдаст жрецам огромные богатства, но лишь для того, чтобы хоть один сын выжил в этой страшной эпидемии.

На кухне, увидев Глафиру, Аксинья снова скривилась, как от зубной боли.

«Неужели она всегда всем недовольна? – размышляла горничная сыщика. – Или она улыбаться не умеет?»

– Что, взяла тебя на работу ведьма старая? – понизила голос Аксинья.

– Это ты про кого?

– Ты поняла, про кого, – хмыкнула Аксинья. – Здесь чаво надо?

– Авдотья Ермолаевна послала меня отнести угощение для Егора и Федора Дмитриевичей – они просят яблок и лимонада, – спокойно ответила Глафира.

– А, все еще проверяет? Ну-ну! – нечто похожее на ухмылку появилось на лице служанки. – Вот, пожалуйста! – кивнула она на стол, в вазе лежали сочные румяные яблоки. Рядом стоял кувшин с лимонадом.

Глаша взяла три яблока, налила в стаканы напиток.

– А поднос?

Аксинья сделала вид, что не слышит ее.

– Понятно, – Глаша обернулась по сторонам в поисках подноса. Не найдя искомое, она положила яблоки на большое блюдо.

– А нож, чтобы порезать?

Аксинья снова прикинулась глухонемой, другие девушки на кухне тоже помогать не собирались.

Глаша пожала плечами и вытащила из голенища сапога перочинный ножик, которым в два счета порезала и почистила фрукты.

У Аксиньи глаза на лоб полезли, когда она увидела нож.

– А ну, заполошная, отдай его живо! Не пущу тебя к ребятам барским с оружием! – запричитала она. – Закричу, мужики наши живо тебя отделают, если не отдашь!

– Отдам, не ори! – Глафира пожала плечами и спокойно воткнула нож в деревянную столешницу. – Потом заберу, он мне еще нужен.

Аксинья только хмыкнула.

– С ножом нельзя в барские покои, ты не знала разве? Вот, Дунькин жених, – кивнула она на молчаливую блондинку, готовившую тесто, – кучер Архипка, как-то так сильно ножом порезался, что даже бегал к дохтуру Поликарпу Андреичу, ему он руку зашивал. Вот как бывает!

– Это тот кучер Архип, которого убили? В мумию превратили? – удивилась Глафира.

– Тот, тот, только не ори про него сильно, Дунька до сих пор переживает. Хороший мужик был, но этот нехристь укокошил его, вот етот, из Ехипту который прикатил.

– Асхаб?