Книга Судьба уральского изумруда, страница 57 – Алина Егорова

– Давай сюда! – потянулась к Нининой миске чья-то рука, вся в мозолях и ссадинах.

– Самим надо! – перехватила миску Ганна. Она прижала всхлипывающую сестренку к себе. – Не плачь, маленькая! Надо потерпеть. И кушать надо. Другой еды не будет. Представь, что это лекарство. Противное, но необходимое. Помнишь, как мама нас лечила?

При мысли о матери Нина разрыдалась.

Через три дня проверок и дезинфекций часть узников, прибывших белгородским составом, погрузили в машины и куда-то повезли. Это была ярмарка рабочей силы. Там их отсортировали и выстроили в ряд в торговом ангаре.

– Как скотину, – сказала Оксана.

– Молчи, дуреха! Иначе попадешь в лагерь, – одернула ее Лиля. Лилька каким-то образом все разузнала. Ей откуда-то было известно, что всех остальных из их поезда отправили туда, откуда не возвращаются – в лагерь смерти. Там люди быстро теряют человеческий вид и здоровье; там вши, тиф, дизентерия и прорва всякой заразы, порожденной антисанитарными условиями. Из лагеря никого никогда не везут на ярмарку – ни одно предприятие и уж тем более ни одна немецкая семья не захочет тратить деньги на разносчиков инфекций. Из лагеря смерти один выход – вперед ногами.

На ярмарке нужно было стоять тихо и не поднимать головы. Посетители ярмарки – бауэры и благополучные фрау с геррами – придирчиво рассматривали живой товар. Всех интересовало, здоровы ли рабы и насколько они выносливы. Продавец – проворный немец в штатском – охотно демонстрировал товар: заставлял девушек и парней повернуться, наклониться, открыть рот. Он, как хороший торговец, всячески их нахваливал. Gut, gut, gesund, – говорил он. Выручив несколько рейхсмарок за очередного работника, продавец потирал руки. «Всех продам, никого не останется», – самодовольно приговаривал он.

– Божечки, как унизительно! – прошептала Нина, когда ее заставили обнажить зубы перед покупателем – невзрачным господином лет пятидесяти. «Радуйся, что на тебя спрос! Если тебя никто не возьмет, угодишь в лагерь!» – сообщила Лилька.

Заинтересовавшийся Ниной немец, видимо, разглядел в ней какой-то дефект, потому что оставил ее в покое и направился к другому «товару». Рослую Ганну быстро выбрал представитель авиационного завода. Им с Ниной даже не дали попрощаться.

– Я никогда о тебе не забуду! – отчаянно крикнула Ганна. Это были последние слова сестры, которые услышала Нина. Сколько потом Нина Кочубей ни искала Ганну, никаких ее следов так и не нашла.

Считалось удачей попасть на работу в деревню, потому что там можно было как-нибудь перебиться едой с хозяйства. Или работать в доме – всяко лучше, чем грузить уголь в шахте или таскать камни на стройке. В прислугу немцы любили выбирать крутобедрых, светловолосых девушек, какие в гитлеровской Германии считались эталоном красоты. Субтильная темненькая Нина спросом не пользовалась. К вечеру их, неприкаянных, осталось пятеро. Нина, немолодая супружеская пара из Белоруссии и еще двое девчат. Они уже думали, что поедут в лагерь, как пришел суровый, неразговорчивый управляющий и купил всех за двадцать марок.