Онлайн книга «Секрет золотой карусели»
|
– Если бы можно было убрать эту деталь… – проговорил мастер. – Она только мешает… – Эта деталь – важнейшая часть механизма! – возразил иноземец. – А почему у вас закрыто окно? – Он указал на оконце напротив рабочего стола, задернутое плотной льняной занавеской. – Чтобы посторонние отсветы не мешали мне работать. – Вот это зря! – Иноземец решительно отдернул занавеску, и в окно заглянул круглый лик полной луны – словно широкое, круглое, ухмыляющееся лицо. Тут же мастерскую заполнил свет – густой и тягучий, как цветочный мед, свет. – Так-то будет лучше! «Зря я с ним связался… – подумал мастер Фридрих. – Распоряжается у меня в мастерской, словно в собственном доме…» Вслух он, однако, ничего не сказал, помня, что слово заказчика – непреложный закон. Тем временем с каруселью начали происходить непонятные, удивительные вещи. Лунный свет, проникший в окно, упал на одно из зеркал, установленных в середине карусели. Тускло-серебряный луч отразился в этом зеркале, затем – в другом, в третьем… Зеркала отражались друг в друге, и лунный свет соткал между ними волшебную, кружевную паутину. В этой лунной паутине мастеру Фридриху в какой-то момент привиделся ночной сад, полный майского цветения, затем – река, над которой поднимался молочно-белый туман, сквозь который скользила лодка… а в этой лодке сидела девушка с венком на голове… Мастер вспомнил и эту девушку, и самого себя, наивного, двадцатилетнего… А золотая карусель легко качнулась и начала кружиться – сперва медленно, затем все быстрее, быстрее… И тут же по стенам поплыли удивительные картины. На следующий день мастер Фридрих не смог вспомнить картины, которые увидел на стенах, – но он помнил то удивительное чувство, которое они вызвали у него. К нему снова возвратились его юность и молодость, на какое-то время он оказался в утраченном раю, ведь подлинный рай – это утраченное, утерянное прошлое… Маруся деликатно потянула меня за рукав, и я очнулась, вырвалась из плена воспоминаний. Нужно было возвращаться домой, к своей жизни, к своим нерешенным вопросам. Но я поняла одну вещь: старый дом, Дом с башенкой, слишком много значит для меня. Не зря Мишка вспомнил эту картину через столько лет, не зря Милана, поглядев на нее, тут же согласилась взять ее на выставку (лучше бы она этого не делала, тогда картину бы не украли). Но что сделано, то сделано, картина эта – часть моей души, часть моих воспоминаний, и я должна кое-что сделать. Я должна нарисовать этот дом еще раз. Конечно, теперь передо мной не будет натуры, но я так хорошо помню этот дом, что натура мне и не понадобится. Кроме того, у меня ведь есть несколько набросков и этюдов, которые я делала перед тем, как написать ту картину… Кстати, об этюдах. Что-то никак не проявляются эти двое, Роман с Хомяком, они же вчера договорились выманить меня из дома, чтобы Хомяк этюды утащил. Ну, пока это трудновато сделать, потому что Васильич целыми днями в квартире торчит, и, пока он кухню в порядок не приведет, я его не отпущу. И Васильичу никто не звонил с бывшей работы, я бы знала. Телефон зазвонил, когда мы с Марусей подходили к дому. На этот раз номер был знакомый – это был неповторимый капитан Серов из полиции. Что еще ему понадобилось? |