Книга Мелодия убийства, страница 116 – Анна Васильевна Дубчак

– Стоит, Женечка, стоит. Тем более что ты же будешь жить теперь со мной. Ты хочешь отдать мне своего ребенка, а потому ты должна знать, в какую семью он попадет. И только ты вот прямо сейчас решишь, могу ли я быть матерью или нет. И что я вообще за человек?!

– Оля, да что случилось-то?! – не выдержав, воскликнула Женя.

– А случилось вот что. Когда моего брата посадили, а наши родители развелись и у каждого началась своя жизнь, я какое-то время была предоставлена сама себе. Меня надо было бы подлечить, со мной надо было поработать психологам и психиатрам, поскольку девочка-то я была травмированная. Но родители же ничего не знали о том, что сделал со мной дядя Валя, а потому и не замечали, что я не похожа на других девочек, что редко смеюсь, не хожу на кружки, а все больше дома, за книжкой. Думаю, они были даже рады, что у них растет такая спокойная дочка, за которую не надо переживать, что она пошла куда-то к подруге ночевать или на танцы, ну это когда я уже подросла. Они не знали, что я живу в аду. Что не могу спать, что меня часто тошнит, что руки трясутся, что мне иногда вообще страшно выходить из дома! Я была больна, понимаешь? Больна на всю голову! И вот тогда случилось нечто такое, что перевернуло всю мою жизнь. Мой брат, зная, что выйдет не скоро, поручил своему самому близкому другу, которому доверял, своему сокамернику Олегу Сторожеву опекать меня. Выбрал его как моего защитника, понимаешь? Деньги, которые достались ему от того старика, он передал Олегу и сказал, что с ними надо сделать.

– Построить сыроварню, – догадалась Женя.

– Да. И Олег, во-первых, уважая Никиту, во-вторых, будучи благодарен ему за такой подарок судьбы, сделал все, как хотел мой брат. Понятное дело, что у моего брата на воле были и есть и другие приятели, но я ни с кем из них не знакома. Я знаю только Олега.

Женю так и распирало от желания сказать: «Того самого Олега, который, выйдя на свободу, погиб в аварии? А потом воскрес и стал Николаем Пожаровым?»

– Честно говоря, Ольга, я не совсем поняла, о ком вы говорите… Если это не Николай, ваш муж, то кто же?

И тут Ольга запнулась. Лицо ее раскраснелось, щеки влажно залоснились, глаза заблестели – она поняла, что сказала лишнее, что проговорилась, и теперь своими разбавленными алкоголем мозгами пыталась придумать какое-то решение, как-то выправить ситуацию.

– Чтобы никто не знал о его прошлом, что он сидел, он взял себе другое имя и фамилию, – наконец выдала она и стала еще краснее, у нее даже порозовели белки глаз.

– Вот теперь все встало на свои места. А то я слушаю и никак не могу взять в толк… – залепетала Женя.

– Так вот, – облегченно и как-то уж совсем пьяно вздохнув, продолжила Пожарова. – Я всегда была с Николаем. Рядом. Он был моим пожизненным опекуном, защитником, понимаешь? Поэтому, когда ты приехала вчера и сказала, что беременна от него, я в какой-то мере даже обрадовалась.

– То есть вы не муж и жена.