Книга Три ступени до ада, страница 24 – Анна Васильевна Дубчак

И тут ее осенило: Андрей мог ему вчера, когда они жарили шашлык, мимоходом рассказать о Ларисе. Назвав фамилию актрисы, он мог вызвать интерес брата. Тот, возможно даже, тотчас принялся в телефоне искать список с участием фильмов, в которых она сыграла, рассматривать ее фотографии. Она красива, слов нет, и вообще она — Лариса Туманова. Но зачем же вваливаться к ней с утра и, по сути, позорить Таню? Да и Андрея! Конечно, она и открыла ему дверь, поскольку тот — точная копия соседа.

Ее распирало желание спросить Виталия, зачем он вообще пошел к соседке, вместо того чтобы удить рыбу. Но предполагала, что не сможет сдержаться и не справится со своим возмущением и ревностью, а потому наверняка вопрос выдаст ее раздражение и злость.

— Красиво тут у вас. Понимаю, почему даже такие люди, как Лариса, селятся здесь. Думаю, она здесь отсыпается, отдыхает от своих киношных дел, от съемок, тусовок разных. Мужиков водит?

— Нет. Ты правильно говоришь, она здесь отдыхает, гостей не принимает, разве что подруг. Но ведут они себя тихо, очень тихо.

Вопрос про мужиков резанул, вызвал неприятное чувство, словно ей было стыдно за Виталия.

Краснея, она, взяв его под руку и прижавшись к нему, прошептала:

— Машу медом накормила, чтобы она крепче спала… — Про спасительный мед она придумала, пока шла к озеру. Не могла же она сказать ему правду про димедрол.

— Да? Хорошо… Значит, домой можно не торопиться?

Он остановился, снял с плеча Тани рюкзак, подтолкнул ее к стволу сосны, бросил на землю удочку и пакет со снастями и принялся ее целовать.

Таня растерялась, она никак не ожидала, что Виталий воспримет ее слова о крепко уснувшей дочке именно так, что пожелает ее прямо здесь и сейчас, в холодном влажном лесу. Но странное дело, если еще недавно она чувствовала холод, если воздух, которым она дышала, казался ей чуть ли не морозным, то в объятьях Виталия ей стало жарко, и даже если бы сейчас на лес опустилась снежная туча, если бы все вокруг покрылось снегом и даже началась пурга, она бы этого не почувствовала.

…Дома было тихо. Таня первым делом бросилась в спальню — Машенька еще спала.

В ванную! Снять с себя все грязное, в земле и иголках, смыть с себя все это лесное сумасшествие и согреться. Вот сейчас ей было холодно, так холодно, что, попробуй она сейчас произнести хоть слово, ничего, кроме стука зубов, и не услышать.

Кто сказал, что у хвои иголки? Это настоящие острейшие желтые и твердые иглы! И они кололи ее в самых нежных местах. А еще земля, комья которой были растерты по ягодицам, царапала нежную кожу.