Книга Три ступени до ада, страница 83 – Анна Васильевна Дубчак

Она любила жизнь, очень любила. Она была вся переполнена любовью. Детей своих любила, заботилась о них. Мужа, похоже, тоже любила, в детском саду всем помогала, защищая от заведующей-мегеры…

Единственный, кто мог бы ее убить, да и то случайно, в порыве страсти и одновременно ярости, узнав о ее измене, — так это ее муж. Вот точно он.

Возможно, они подрались, вернее, он ударил ее, она упала, он набросился на нее и в сердцах схватил за горло. И случайно удушил. Просто не рассчитал силы. Испугался, ночью вывез труп на свалку. Вернее, на пустырь. И теперь, оставшись один с детьми, живет в постоянном кошмаре от содеянного, желая только одного: наказать виновника этой ситуации, любовника, то есть его, Олега Равича!

…Олег затушил сигарету, подождал, когда дым немного выветрится через открытое окно кабинета, набросил пиджак и вышел в коридор. Вот сейчас он выйдет на улицу, и Герман набросится на него. Но он был почти готов, припас баллончик с перцовым газом. Правая рука Олега держала его в кармане. Вот только успеет ли он воспользоваться им до того, как на него нападут?

Зубы стучали, и это было такое стыдное волнение! Почему он раньше не позаботился о том, чтобы Герман ничего не узнал? Почему никогда они с Аленой это не обсуждали?

Алена вела себя так свободно! Каталась по Москве на такси, летела к нему на встречу, обнимала его прямо на улице или в кафе, где их могли заметить ее знакомые, которые потом передали бы это Герману, к примеру.

Когда-то давно на его вопрос, не боится ли она, что о них узнает ее муж, Алена улыбнулась и сказала весело (она все делала весело!): «Он никогда и ничего не узнает, а если и узнает, то простит, это же Гера!»

Было около десяти вечера. Улица хорошо освещалась и казалась такой безобидной. Моросил дождь, и было прохладно. Герман пожалел, что вышел в одном пиджаке, без куртки. Почему? Потому что в кабинете было тепло? Или его тогда просто не интересовала погода? Остаться бы живым!

Он постоял на крыльце. Вокруг, как нарочно, ни души. Баллончик в ладони стал теплым. А вдруг он взорвется? Господи, чего только не лезет в голову?

— Вы Олег Равич? — услышал он и окаменел.

Мужской голос раздался совсем близко, сзади, словно говоривший подошел к нему со спины. Но откуда он взялся? Но это точно он, обезумевший вдовец Герман.

— Пожалуйста, не убивайте, у меня двое детей. Прошу вас… — У него кишечник забурлил от страха, и это было еще более стыдно.

— Поговорить бы, — продолжил голос.

Олег медленно повернулся и оказался лицом к лицу с симпатичным мужчиной, примерно ровесником. Высокий, полноватый, с лицом умирающего бассет-хаунда.

— Хорошо, давайте поговорим, — тихо, хриплым голосом, сам не свой от ужаса, отозвался Олег.

— Здесь бар есть, неподалеку.

Олег очень хорошо знал этот бар. На соседней улице, за углом. И они, муж и любовник, двинулись по хорошо известному маршруту. Туман густел на глазах, превращая свет фонарей в расплывчатые желтые гигантские одуванчики. Мокрый асфальт казался желто-оранжевым от бликов.

К счастью, Герман шел впереди, а это уже уменьшило риск быть прибитым сзади. Может, он и не собирался его душить или зарезать ножом?