Книга Меня зовут Джейн, страница 13 – Анна Васильевна Дубчак

– Думаю, я поступила бы так же, как и… твоя соседка по купе. Не уверена, что попыталась бы помочь этой девушке. И не потому, что такая равнодушная и бессердечная. Скорее всего, просто попробовала бы убедить себя в том, что все нормально и что девушке на самом деле надо в Татищево. Ведь она сама озвучила название этой станции. Это она открывала, грубо говоря, рот и произносила это слово. Ее никто не заставлял. Значит, ее конечный пункт следования был именно этот – Татищево. Другое дело, почему она оказалась в таком плачевном состоянии. И без документов. И без денег. И почему она разговаривает то на русском, то на английском и несет всякий бред про графство Суррей! Согласись, что выгляди она иначе, более презентабельно, то и тебе не пришло бы в голову, что она нуждается в помощи.

– Да, жалко будет, если окажется, что она обыкновенная сумасшедшая, которая в детстве хорошо училась в школе и поэтому прилично знает английский язык. Не думаю, что Лизе понравится такой поворот. Получится, что я только отвлекла ее от дел. Потратила ее драгоценное время.

Вернулась Лиза. Вид у нее был крайне растерянным.

– Ну, что? – спросила Глафира.

– Знаешь, мне как-то неудобно стало, когда он начал ее осматривать…

– Она хотя бы проснулась?

– Да, конечно. Лежит, красная вся… Стыдно ей, что ее осматривают. Это я к тому, что она отлично понимает, что происходит. Понимает, где она находится, что ее осматривает доктор. Я просто хочу сказать, что она как бы вполне адекватна. Правда, жалко ее… Я успела заметить на ее теле синяки и кровоподтеки. На плечах, руках, животе, бедрах… Трудно предположить, что с ней случилось. Ни одного живого места. Думаю, что ее все-таки били. А что еще? Если бы она попала в катастрофу, то следы от ударов были бы иными. Атак… словно ее пинали ногами. Еще у нее рана на виске и, кажется, на голове. Да и лицо тоже. Такое впечатление, будто бы сначала девушка обладала нежной и холеной кожей, а потом ей пришлось долгое время обходиться без горячей воды, мыла, крема. Обветренное все, шелушится, словом, кожа сильно огрубела. Хотя черты лица очень правильные. Да и взгляд, скажем так, умный. Не похожа она на дуру и уж тем более на сумасшедшую.

– Похоже на то, что она действительно все про себя помнит и знает, за исключением какого-то определенного временного отрезка. И именно тогда с ней что-то произошло. Причем в России, – рассуждала Глафира.

– Не в Лондоне, конечно… – не сразу ответила Лиза. Она стояла посреди комнаты и прислушивалась к звукам, доносящимся из-за двери. – Ничего не слышно. Ладно, скоро все узнаем.

У Глаши проснулся телефон. Звонил муж, Адам.

– Адамчик, я на работе. Мы с Лизой. Я жива и здорова. Потом перезвоню.

Она отключила телефон:

– Обещала же ему позвонить и сказать, где я, но так и не позвонила. Свинья, одним словом.

– Это я во всем виновата, – снова запричитала Валентина.

– Валя, говорю же тебе, успокойся, – нахмурившись, сказала Лиза. – Дело-то и вправду начинает вырисовываться интересное. И, конечно же, трудное. Вот только сначала надо будет определиться, какую именно ставить перед собой цель: либо попытаться заставить нашу гостью все вспомнить, либо – просто доставить домой и забыть о ней навсегда.