Книга Меня зовут Джейн, страница 91 – Анна Васильевна Дубчак

– Ничего подобного. Джейн, вернее, Нине важно было привязать к себе Юрия обещаниями каких-то сокровищ, хотя на самом деле ей нужно было от Юрия совершенно другое.

Лавджой медленно, но верно напивался. Ему уже стало так тошно, что захотелось плакать. Он слушал сложные объяснения Лизы и никак не мог поверить, что сидящая напротив него девушка, которую он так любил, так боготворил, вовсе и не добрая и ласковая Джейн Чедвик, о которой он так много слышал от Глэдис, а совершенно чужая и посторонняя русская девушка, Нина Цилевич, которой в свое время так не повезло в жизни.

И тут вдруг он понял кое-что еще, что заставило его сердце биться сильнее. Глэдис! Единственный человек, который знал Джейн Чедвик с детства. Как вовремя она умерла от инфаркта! А что, если она не умерла, а ее убили? Отравили. Ведь есть же яды, действие которых по своим симптомам схоже с инфарктом!

– Извините, – перебил он Лизу, – назовите, пожалуйста, фамилию человека, с которым была дружна Нина Цилевич? – Задавая этот вопрос, Лавджой старался не смотреть на свою недавнюю невесту.

– Михаил Яковлевич Шаронов, – ответила Лиза. – Мне кажется, Лавджой, что я знаю, зачем вам понадобилось это уточнение. Ведь именно господин Шаронофф поселился в прошлом году в вашем пансионе, в «Рыжей белке». И в это же самое время скоропостижно скончалась няня Джейн – Глэдис.

– Неужели это он ее отравил? Но все это чего ради? Чтобы она – рано или поздно – не поняла, что это вовсе и не Джейн? Но, насколько мне известно, у Глэдис с возрастом возникли проблемы с глазами, и она и так бы не узнала в преобразившейся Цилевич чужую… Она была уверена, что это Джейн. Тем более это стало ясно, когда Джейн, вернее, Нина появилась там впервые, и Глэдис ничего не заметила. Потом, правда, Нина старалась бывать там именно тогда, когда Глэдис отсутствовала. Так кто ее отравил?

– Этот вопрос вам, Даниэль, лучше задать самой Цилевич, – пожала плечами Лиза.

– Я должна была быть уверена, что на свете не существует ни одного человека, который смог бы разоблачить меня, – внезапно оживилась Нина, и все увидели перед собой страстную, сильную натуру. – Глэдис была единственной, кто знал Джейн с детства.

– И вам не жалко ее было убивать? – спросила Глафира.

Лавджой закрыл лицо руками и замотал головой. Замычал, не в силах постичь разумом все то, что происходило на его глазах.

– Но все равно я не понимаю, – говорил он, – зачем все это надо было придумывать, эту поездку в Россию, в Москву, эту инсценировку с разбитой головой, ведь это же надо было ударить себя, причем не один раз, а потом скрываться где-то… И, повторяю, все ради чего? Ведь дом в Петербурге в случае, если бы он продался, все равно в денежном выражении принадлежал бы Джейн и Юрию. Я понимаю, что ты, не знаю, как тебя называть… Джейн или Нина… Но ты все равно рано или поздно узнала бы и адрес этого дома, и все-все, что имело к нему отношение, будь он продан. Зачем ты потащила с собой этого Юрия? Ты ведь не знала, что дом уже выставлен на продажу самой Джейн, и, интересно, как отреагировал на это Юрий? Ты и ему, видно, сказала, что забыла это! Как удобно ничего не помнить!!!