Книга Приговоренный к жизни, страница 111 – Анна Васильевна Дубчак

Лиза принялась объяснять Людмиле, что всем будет лучше, если она во всем признается и вернет деньги. Что Пирский, возможно, ее простит. Даже предложила вариант с неофициальным признанием – прямо сейчас отправиться к Пирскому вместе с братом Вадимом, который дал ей наводку на семью Пирских (в чем и ему тоже следует признаться, а заодно и рассказать, что именно он увидел в планшете Лены, чтобы помочь следствию поскорее разыскать ее). Однако Людмила, будучи совершенно бездарной актрисой, но весьма склочной и даже глуповатой женщиной, продолжала делать вид, что не понимает, о чем идет речь, и пыталась физически вытолкать Лизу с Глафирой из квартиры.

– Людмила, мы знаем, что это вы имеете отношение к исчезновению Елены Пирской, что вы похитили двести тысяч евро у ее отца Михаила Пирского, а также и то, что вы осквернили труп убитой Марины Варфоломеевой. Несколько статей уголовного дела с большими сроками уже у вас в кармане! Но я адвокат, у меня связи, и я могла бы помочь вам избежать наказания в случае, если мы с вами прямо сейчас поедем к Пирскому… И все это я сделаю для вас исключительно ради того, что вы поможете нам разыскать Лену!

Но Людмила прямо на глазах ковала для себя тюремную решетку. Видно было, что она растеряна, напугана, но не желает даже себе признаваться в том, что натворила. И это ее состояние Лиза могла объяснить единственно тем, что Людмила с самого начала была уверена в том, что ее никогда не вычислят, не найдут, не накажут.

Мирошкин блефовал. Говорил спокойно, обстоятельно, демонстрируя Людмиле свою осведомленность во всем, что касалось ее участия в исчезновении Лены Пирской.

– Ваш брат, Людмила, многое почерпнул из планшета Пирской, ведь так? Он узнал, что она собирается куда-то отправиться, не предупредив родителей, и вы решили воспользоваться этой информацией в своих корыстных целях… – Мирошкин был крайне осторожен в выражениях и говорил таким образом, чтобы его ни на чем невозможно было подловить. Вот и сейчас он ни слова не сказал прямым текстом о побеге, поскольку не был ни в чем уверен. – Но кое-что он узнал и от самой Лены. К примеру, историю о том, как ее мама, когда она была маленькой, перепутала коляски, отправляясь на прогулку… Именно эта история натолкнула вас на мысль о подмене колясок с деньгами.

– Я не знаю, о чем вы говорите, не понимаю, в чем вы меня обвиняете… – твердила, нервно покусывая подушечки пальцев, Клец. И Глафира, внимательно наблюдавшая за ней, вдруг почувствовала тошноту. Такое с ней бывало, когда ее мозг отказывался что-то воспринимать. Совершенно дикий, дерзкий, циничный план мог бы, к примеру, придумать настоящий преступник. Но женщина…

Глафира наклонилась к Лизе и шепнула:

– У нее проблемы с психикой, явно. Я, конечно, не психиатр…

– Нет, Глафира, с психикой у нее все в порядке. Просто она редкая алчная и, как ты правильно выразилась, циничная скотина, вот и все, – так же тихо ответила ей Лиза, не отводя взгляда от прозрачной стены, за которой, как змея на сковородке, извивалась в своих бесполезных отрицаниях Мила Клец.