Онлайн книга «Приговоренный к жизни»
|
– Да. Понимаете, мальчик был таким хилым, болезненным, что мне захотелось дать ему такое мужественное, сильное, что ли, имя. Туманов помог нам зарегистрировать его с соблюдением всех формальностей. Вот так мы с Машей и стали родителями для Матвея. – Вы говорите, что у вас от Маши нет секретов… Получается, что она – просто грандиозная женщина! Герой! – Да, это так, да только мне пришлось обманывать ее в течение всех этих двадцати лет в другом! – Значит, он жив… Боже мой, смотрите, я вся в мурашках! Просто какая-то невероятная история! Постойте, но в чем же заключался ваш обман? – Когда моя сестра Марго лежала в больнице с Ингой, они о многом говорили. Инга искала помощницу по хозяйству. Ну и моя Маргарита посоветовала ей Машу. Это случилось незадолго до того, как меня познакомили с Ингой. Так Маша стала работать у Инги, даже не подозревая, что малыш, которого я лечил, кормил и воспитывал, заменяя ему мать и отца, является ребенком ее хозяйки. Мне же платили деньги за то, чтобы я сохранил в тайне имя матери несчастного ребенка. Я назвал Ингу для удобства Илоной, и моей Маше и в голову не могло прийти, что она варит щи и жарит котлеты родной матери Матвея. Сколько проклятий и недобрых слов я услышал от Маши в адрес матери Матвея и в такие минуты был рад, что она не знает, кто же его настоящая мать. Иначе, я думаю, моя эмоциональная жена не вытерпела и невольно упрекнула бы Ингу. Инга тоже, ясное дело, не подозревала, что мужем ее домработницы является воспитатель ее больного сына. Аркадий Ильич, светлая ему память, обеспечил своего внука на долгие годы, открыв в банке счета на мое имя. – Но это невероятно! Он так доверился вам! – Я думаю, что он вполне осознанно откупился от своего внука, понимаете? Все их семейство, за исключением Нечаева, который ни о чем не догадывался, готово было платить деньги, лишь бы никто не узнал о существовании малыша… С одной стороны, Туманов очень любил свою дочь, с другой – ему было мучительно больно, что она оказалась таким жестоким и слабым человеком. И причина всего этого ада, кошмара, в котором она, я думаю, жила, была ее слепая любовь к мужу. А еще – страх разоблачения. Может, она была никакая мать, но все свои женские инстинкты, думаю, что и материнский тоже, она направила на своего обожаемого мужа. Туманов понимал: если правда вскроется и ребенок, маленький горбун, явится свету, если о нем узнают журналисты, особенно из вражеского стана, то его карьере придет конец. С каждым годом это становилось все очевиднее. Инга сама рассказывала мне об этом. Она страдала, но эти страдания и правду, реальную, с изуверскими методами, с которыми мы скрывали мальчика, она отстраняла, отодвигала от себя, все больше и больше отдаляясь от Вязовки. Она и на дачу редко приезжала, потому что знала, что в нескольких метрах от нее, в запертом доме, растет и развивается ее малыш, ее сын, ее боль, ее беда, ее унижение, ее кара. – Но почему она не рассказала мужу с самого начала о рождении мальчика? Ну, повозмущался бы он, но потом успокоился, и ребенок остался бы в семье… – Вы не знаете этих людей, Ирена, для них общественное мнение очень много значит. Особенно для журналистов, которые всегда на виду. |