Онлайн книга «Красные губы и зеленые глаза. Иногда они возвращаются… с того света…»
|
— Вот бы знать… — она ходила вокруг столов, на которых лежали тела мужа и жены Малышевых. — Хотя ты, я думаю, прав. Ревность — один из сильнейших рычагов преступления. Она ослепляет… (и тут она замолчала, поскольку поняла, что, руководствуясь той логикой, кружева которой она так уверенно плела перед Василием, ее саму давно бы уже убили, причем дважды: один раз в роли убийцы выступил бы Валентин, другой — Логинов)… * * * Она опаздывала на урок. Уйти из школы сейчас, в середине года, было просто невозможным. Надо было готовить детей к экзаменам, разучивать развлекательную программу к Новому году, который был уже не за горами. Кроме того, устраиваясь на работу, Наталия клятвенно обещала Елизавете Максимовне Бланш, завучу музыкальной школы и ее давней приятельнице, что она год проработает точно. Но с этой муторной работой ей катастрофически не хватало времени на расследования, которые она вела. Хотя на этот раз все было по-другому. Во-первых, ее, можно сказать, никто не нанимал. И никто, естественно, не собирался платить ей за услуги. Во-вторых, если разобраться, то и преступления-то никакого не было, а так — цепь трагических случайностей, которые, кстати, вились вокруг Сары. Но видения-то были! Варфоломеев, например. Ведь она УВИДЕЛА его не случайно. Значит, ожидается очередной труп. Однако, четкого представления о том, что она ищет или, вернее, кого, она не имела. Но навестить Хрусталеву-то надо было. Ведь погибла Злата Малышева. И ее избил муж, который погиб сам. Как узнать причину этой трагедии? «Наташа, ты становишься бессмысленно любопытной, всего-то. Остановись, поищи удовольствия в сольфеджио или постели с Логиновым и вычеркни ПОКА из жизни эти страшные истории.» Эту фразу она сказала себе в учительской, куда залетела, как большая белая птица, оставляя после себя белые снежные следы — а ведь всего-то минуту была на улице, ровно столько надо, чтобы добежать от машины до крыльца музыкалки. Бланш, что-то писавшая за столом, посмотрела на нее с удивлением: — Наташа, мне, конечно, очень нравится твое рвение, но на сегодня уроки-то отменили. То тебя невозможно удержать на работе, ты куда-то мчишься, а то заявляешься ЕДИНСТВЕННАЯ из всего коллектива… — О каком-таком рвении вы говорите, Елизавета Максимовна… Я ничего не понимаю… — Сегодня 25 градусов мороза, дети в школу не пошли, по радио же объявляли… — Да уж… А вы что здесь делаете? — Пытаюсь сочинить новогодние стихи… Но у меня что-то неважно получается… Может, ты что-нибудь придумаешь… — она повернула голову, потому что ей показалось, что в учительской никого нет. И точно: Наталии уже и след простыл. Бланш поправив на крохотном веснушчатом носу круглые очки в позолоченной оправе, вновь склонилась над тетрадкой, в которой была выведена всего одна строчка: «Новый год, Новый год! Школа музыкальная…» * * * Садовая, 38 — одиннадцатиэтажка. Но лифт почему-то не работал. Наталия поднялась на восьмой этаж и остановилась перед дверью, на которой мелом было написано «90». Постучалась. Сразу же послышалось какое-то движение и тонкий голос спросил: «Кто там?» — Мне нужна Хрусталева Екатерина Андреевна. |