Книга Золотое сердце Вавилона, страница 40 – Наталья Николаевна Александрова

– Слышала уже! – отмахнулась я.

– Да погоди! Значит, выпустили нас с Алексеем из детдома, когда восемнадцать лет стукнуло. А мы с первого класса дружили и тут решили пожениться. Как же – в самостоятельную жизнь выходим! Ну, расписали нас, комнатку дали от государства – восемь метров возле туалета в дремучей коммуналке. И зажили мы самостоятельно. Денег нет, работы не найти приличной, потому как делать ничего не умеем. И по хозяйству тоже ничему нас не научили – жили-то в детдоме на всем готовом. Алешка учиться хотел, в институт поступил на инженера. Дали ему стипендию и пособие как сироте, вот и все деньги.

Я пожала плечами – сама жила в такой же комнатухе, все ж таки их двое было, молодых, здоровых. Люди из провинции приезжают, вообще угол снимают, и то ничего.

– Так и маялись пять лет, пока он учился, – продолжала мать, – а перед самым дипломом случилась беда. Подрабатывал он ночами на химическом заводе. Заснул, да и не успел вовремя аппарат выключить. Там какая-то гадость перелилась, чуть пожар не начался. Оборудование старое, давно его менять пора было. А тут такой удобный случай подвернулся – начальство на Алешку все и свалило. Никто из людей не пострадал, зато следователь такая скотина попался – все орал про экологическую катастрофу и про химическое заражение. В общем, начальство, конечно, отмазалось, все обрадовались, что нашли крайнего, и получалось, что Алешке – верная тюрьма. И загремел бы он на зону вместо диплома, но тут нашла его эта Валерия Львовна.

– Только не говори, что она работала на том самом заводе или в детдоме, – усмехнулась я. – Не поверю.

– Твое дело! – отмахнулась мать. – Про завод ничего не скажу, откровенно говоря, понятия не имею, откуда она взялась. Он мне так рассказывал – идет после очередного допроса сам не свой, мысли разные о самоубийстве в голове. Хоть и наивный он был, жизни не знал, но следователь, такая скотина, даже и не скрывал, что взятку ждет, чтобы дело закрыть. А откуда у нас деньги?

И тут останавливает его женщина – немолодая, по виду приличная. Слово за слово, разговорились тут же, на лавочке в скверике. Валерия эта полностью в курсе его дела оказалась. И сказала, что может все уладить. Ну, Алешка поначалу грубо с ней разговаривал – дескать, были бы деньги, сам бы все уладил. А так ему с ней расплачиваться нечем. Валерия усмехнулась – не все, говорит, деньгами меряется, мне, говорит, другая услуга от тебя требуется. Если согласишься – завтра же твое дело закроют. И никаких претензий к тебе милиция иметь не будет. И рассказала ему коротко, что требуется… – при этих словах мать взглянула на меня с застарелой неприязнью, затем поднялась и налила себе воды из пластиковой бутылки, не предложив мне. – Ну, прибежал он домой, рассказал мне все, – с тяжким вздохом продолжала мать, – стали мы думать, а выбора-то нет.

– Да чего же она от вас хотела-то? – не выдержала я, хотя уже примерно знала ответ.

– Хотела, чтобы мы девочку, племянницу ее, взяли себе в дочки! – рявкнула мать. – Чтобы никому не говорили, что ты – чужая, приблудная, чтобы фамилию свою дали и воспитывали тебя до совершеннолетия. А там уж как получится.

– Вот оно что… – до меня медленно доходило очевидное.

В голове всплывали картины детства. Вот мать орет на меня из-за двойки по русскому, называет отродьем и предрекает, что я кончу на помойке, как… в это время появляется отец со своей всегдашней присказкой: «Таня…» – и мать умолкает.