Книга Новенькая в игре, страница 87 – Маргарита Панфилова

Я достала из мешка одну такую водоросль и полюбовалась на неё. На Морскую капусту чем-то смахивает, только вот листики все в подозрительных жёлтеньких, синеньких, розовых пятнышках и названия у них подходящие «водоросль Бурая, Зелёная, Серо-буро-малиновая» и таких у меня полмешка почти тысяча единиц разных, а их стоимость скопом и на один золотой не потянет. Я со злостью кинула эту штуку с название водоросль Серо-буро-малиновая на землю. Мой моллюск резко остановился развернулся (надо полагать головой) и подполз ближе к моему неожиданному подарочку и всосал его в себя как настоящий пылесос. Да ещё и с таким хлюпающим звуком — с каким обычно спагетти или лапшу дети и японцы заглатывают. Я припухла. Достала ещё одну теперь уже Бурую водоросль, мне этого добра не жалко, кинула подальше. Отреагировал моллюск-пылесос Фиалки и тоже сожрал угощение. Так вот почему тут на холмах кроме травы и нет больше ничего — эти всеядные пылесосы тут всё в образцовой чистоте держат.

Я с помощью своих запасов водорослей стала заманивать наш всеядный транспорт поближе к воде. Не слезая с козырного местечка, достала удочку, выбрала в качестве наживки ещё какую-то дешёвую пакость и закинула в воду, надеясь побыстрее что-нибудь выловить. Время от времени мой моллюск предпринимал попытку опять закружиться в вальсе, но я кидала очередную порцию еды и он, сожрав её, на некоторое время замирал на месте. До меня начал доходить смысл того, почему собственно в их названии было слово «всеядные» — указание на слабости. Жрали они и любые водоросли, и склянки с ядовитым соком лиан, и болотную слизь и самих ядовитых болотных слизней, которые тоже почему-то оказались среди моих трофеев. Я ради прикола и эксперимента скармливала моллюскам всё, что было не жалко. Потому что мне было скучно.

Я как пенёк без толку просидела с удочкой час, скормила своему моллюску в общей сложности кучу капустных листов в разноцветную крапинку. И решила двигаться дальше, таким же способом; помахала перед пылесосом очередным листиком и швырнула его в нужном направлении, моллюск с радостью повёз меня туда. И сожрал очередную вкусняшку.

Ничего не предвещало сложностей.

Но тут этот моб подомной затрясся весь и стал с позволения сказать раздуваться, как воздушный шарик. Послышался звонкий стреляющий звук, с которым обычно выпрямляются смятые пластиковые бутылки. Меня как сдуло с этого моллюска, я присоединилась к Фиалке — вдвоём на одном пылесосе было тесновато, но в целом нормально.

А мой транспорт к тому моменту уже так раздулся, что стал похож на перекаченный мячик или надутую лягушку — хотя, я только на картинках в вирте видела надутых через соломинку лягушек, но выглядело это примерно также ужасно. Видать несварение у бедолаги или просто обожрался. Он и раньше симпатичным не был, а теперь и вовсе чёрте на что стал похож. Из его маленьких ножек получилась неприятно шевелящаяся юбочка, что разделяла этот мячик на две половинки: на панцирь и на скажем так нижнюю часть — это даже не рот был и не брюхо, а что-то мерзкое с зубами и ярко красное, да ещё и вывернутое на изнанку. Всё, устриц больше не ем — никогда.

Мячик, в который превратился мой перекормленный моллюск, ещё некоторое время, дрыгая своими лапками, пытался катится, чем сильно напугал и меня и саламандру и даже своего собрата. Мы все дружно шарахались от него, когда он катился в нашу сторону.