Книга Волшебство не вызывает привыкания, страница 88 – Антон Текшин

Помнится, Плотников конфисковал орудие преступления, когда отбил меня у озверевшей толпы. Мне казалось, он его просто сожжёт или выбросит куда подальше, но тот по непонятной причине оставил деревяшку неподалёку от места моего заключения. Зачем, спрашивается?

И ведь не спросишь теперь, земля ему пухом. Может, таскал его на собрание общины как доказательство моего преступления, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что я изверг и место мне под землёй. А может, в глубине души сознавал мою правоту и хотел воспользоваться инструментом по назначению. Если пациентам станет совсем плохо.

Судя по состоянию колышка, им пытались отбиваться засевшие в избе люди, но без особого успеха. Это не топор, который хорошо входит в тело под действием собственной тяжести — чтобы воткнуть толстый клин нужна недюжинная сила. В перерождённых я его вообще молотком заколачивал.

— Смотри-ка, и страпон для тебя уже нашёлся!

Упырь к оружию отнёсся пренебрежительно. Кажется, его пугало лишь серебро, а всё остальное он за угрозу не считал. Ну, и зря.

Потому что стоило кровососу в мгновенном прыжке материализоваться рядом, впившись клыками мне чуть выше плеча, как колышек оказался вогнан ему в грудь на добрую треть. Скорость удара была такая, я едва не вывихнул себе запястья, удерживая деревяшку. Но на этот раз излюбленная вампирская тактика «пусть в меня втыкают, что хотят — всё равно не больно» дала серьёзный сбой. Из раны повалил знакомый белёсый дым, будто из пробитого парового котла, а упырь попытался отстраниться от такой колючей пищи. Но не тут-то было — я вцепился в него изо всех сил, не давая вынуть толстую занозу из сердца. Даже сам укусил его за предплечье, и крепко сжал челюсти. В прямом смысле слова — зубами держался, только бы кровосос не вырвался.

Вот так мы резко и поменялись ролями. А что он думал — в сказку попал?!

Обалдев от такой наглости, мертвец истошно задёргался, но нечеловеческая сила стремительно выходила из него вместе с дымом. Мы повозились на полу ещё секунд двадцать, пока он окончательно не обмяк, отпустив мои руки.

Я выплюнул омертвевшую плоть, по вкусу напоминающую протухшую колбасу, едва сдерживая рвотные позывы, и не нашёл ничего лучше, чем сказать:

— Это было так себе, тьфу! Не надейся, что я тебе перезвоню…

Стало немного легче, хотя острую боль у основания шеи шутка никак не помогла унять. Упырь молча стерпел очередное издевательство, с тихим шипением истаивая, как сухой лёд на открытом воздухе. Но кол из его полегчавшего тела пока что выдёргивать не стал. На всякий.

Зажав ладонью ноющую рану, я выбрался из дома и едва сам не напоролся на вилы, которые держали сразу две перепуганные женщины, в четыре руки. Оказывается, укрывшиеся в центральной избе решили, что дальше ждать глупо, и стоит отвлечь внимание кровососов, чтобы остальные могли попытаться сбежать. Они решительно открыли внутреннюю дверь, но никого снаружи не обнаружили, кроме перепачканного в своей и чужой крови пришлого психа.

— А ну пошли обратно! — рявкнул я, отскакивая в сторону от зубьев. — Жить надоело?

— Бабоньки, это же убивец! — испуганно взвизгнул кто-то.

— Его же самого убили! Мертвец! — заголосили остальные.

Я грустно улыбнулся, понимая весь идиотизм ситуации. От мертвяков ушёл, вурдалаков с упырём победил, а помер от суеверных деревенских баб. Но не драться же с ними, в самом деле.