Книга Дети Антарктиды. Захваченные земли, страница 122 – Даниил Корнаков

— Да, пожалуй… — печальным голосом согласилась она и, взглянув на отца, тихо произнесла: — Мама всегда ругала его за его набожность. Она сама была прожженной атеисткой и верила, что все эти ритуалы не что иное, как просто сеанс самотерапии. — Она хмыкнула, поправила непослушный локон и добавила: — До сих пор не понимаю, как они имея такие противоположные взгляды на мир тем не менее умудрились полюбить друг друга.

— Отец часто говорил мне, что человечество будет жить до тех пор, пока жива любовь. — Матвей чувствовал как спину щекочет невидимая щетка. Рядом с Машей он постоянно ощущал страшную неловкость. — Не будет любви, не будет человека.

— Это правда, особенно учитывая, какие подвиги обычно совершаются под влиянием этого странного, но приятного чувства, — согласилась Маша, засунув руки в карманы.

Они молчали. Вадим Георгиевич затих, и теперь на смену эху его голоса послышались электрическое гудение. Арина заряжала ваттбраслеты.

— Если мы и правда найдем «Копье», — обратился к Маше Матвей, — если и правда вам удастся создать этот токсин, вы думаете, мы и правда сможем вернуться к прежней жизни?

Маша прикусила нижнюю губу.

— Мы — не думаю. Но вот у наших детей и внуков будет шанс. Сотни тысяч со временем станут миллионами, миллионы десятками миллионов, а потом все снова вернется к миллиарду. Они будут жить.

— Вы и правда верите в это?

Она посмотрела на него. Искренность горела ярким огнем в ее чу́дных глазах.

— А что еще мне остается делать, Матвей? Только верить…

— Пожалуй… — согласился собиратель.

— У меня будет просьба…

— Я слушаю.

— Перестанем «выкать» друг другу и перейдем на «ты». Надеюсь, вы не возражаете.

— Мне придется привыкнуть, — нарочно понурив голову, произнес он. — Но я постараюсь.

— Что ж, у тебя будет время.

Тем временем Матвей заметил, как Надя и Шаман подошли к Юдичеву.

— Йован, — окликнула здоровяка Надя.

Йован выдохнул так, словно ему предстояла страшно непосильная ноша.

— Дай мне секунду.

Он подошел к Матвею.

— До чего паршиво, Матюш. Я буду отсиживаться там, пока вас достанется все веселье. Несправедливо это, брат. Несправедливо.

— Понимаю, — честно ответил ему Матвей.

— Пацан значит со мной, да? — Он указал взглядом на стоящего у выхода Тихона.

— Ага, велел ему приглядывать за тобой.

— Щас, нашел няньку. — Йован дружески пихнул его в плечо. Оба они хихикнули, но улыбки почти сразу стерлись с их лица.

— Не прощаемся, старина, — сказал ему Матвей.

— Разумеется не прощаемся! Тоже мне. А ну-ка иди сюда, лучший собиратель в мире… — Здоровяк вытянул в стороны руки так широко, что Маше пришлось отступить на шаг, чтобы случайно не оказаться на пути медвежьих объятий Йована, которые были известны всем жителям Востока.

Матвей крепко похлопал его по спине, Йован ответил тем же.

— Как только вернемся домой, я такую вечеринку устрою! Укачаешься, — объявил Йован и громко обратился ко всем: — Чтоб как только вернемся, все в мой «Полярный переполох» на «Востоке»! Отказы не принимаются! Приглашения вышлю.

Надя едва сдерживая улыбку — небывалая для нее редкость — и покачала головой, как бы ласково говоря: «ну что за придурок!».

— Не задерживайтесь там, — строго велел Йован Маше. — Внутрь, взяли этот яд, и пулей на станцию.

Маша показал ему большой палец.

— Йован, пошли уже! — Надя чуть ли не ногой была готова топнуть, выражая свое недовольство.