Онлайн книга «Царевичи»
|
После разговора с доктором Столяровым мы больше с Мишей не виделись. Правда, пару раз близнец пытался связаться со мной через мессенджер, спрашивал «как дела». Но чтобы не бередить и без того глубокую кровоточащую рану, я оборвала все контакты. Заблокировала Мишу везде, избавив его от этого неловкого общения. Думаю, он испытал облегчение. Вернее, я в этом убеждена. Ведь несколько недель назад не удержавшись заглянула в Телеграм Агаты: примерно с середины осени она вернулась к привычному тусовочному образу жизни, радуя десятки тысяч подписчиков свежими фотографиями. На некоторых снимках я без труда отыскала Мишу. В компании Вали. Той самой девушки, влюбленной в него чуть ли не с детства. Возможно, после всего, что произошло, он нашел успокоение в ее объятиях. И я даже не могла его за это винить. Порой мое одиночество, разбавленное чувством вины, становилось настолько невыносимым, что хотелось выть и лезть хоть на стенку… И я выла, устраивая так называемые дни жалости к себе. Потому что у меня не осталось вообще никого, кому можно было бы излить душу. Убрав фотоаппарат, я машинально достала из сумки маленькую оловянную фигурку – не расставалась с ней со дня похорон Льва. Чувствовала себя той самой балериной из сказки Андерсона, сгоревшей вместе с ее стойким солдатиком. Вот бы мне хоть каплю его силы духа… Вернувшись домой, я быстро приняла душ и, переодевшись в джинсы и водолазку, надела черное пальто и поспешила в картинную галерею. В выставочном павильоне я рассеянно смотрела по сторонам. Народу не так много, можно было и не покупать билет заранее. Ну да ладно. Картины были размещены на темной кирпичной стене длинного зала. Я почувствовала волнительное предвкушение. Всегда испытывала подобное, глядя на работы великих мастеров. В глубине души мечтала, чтобы когда-нибудь и мои фотографии стали частью крупной экспозиции. А пока, сосредоточившись на картине Лепорской, пыталась разгадать ее скрытый смысл. – Анна Лепорская была художницей Казимира Малевича и супругой художника Николая Суетина. Ее работы входят в собрание не только Третьяковской галереи, но и Русского музея, – поведал ровный низкий голос за моей спиной. Я оцепенела… Обернулась… …и не поверила своим глазам. Миша смотрел на меня. Внезапно уголки его полных губ дрогнули, сложившись в самую прекрасную в мире улыбку. У меня внутри все перевернулось. Задрожало. Натянулось струной, готовой в любой момент лопнуть… Миша. Не мой Миша… Увы, я все еще слишком хорошо помнила, каково это – чувствовать его своим. – Здравствуй, Вики! – от его мягкой доброжелательной интонации ощутила сердце где-то в горле. – П-привет, – нервно повела плечом. – Что ты здесь… – Делаю? – перебил все так же непринужденно. – Ну, во-первых, я приехал попросить прощения. – З… за что? Его брат погиб по моей вине, а он собрался просить прощения? У меня… Серьезно? Я могла понять и принять его холодность и равнодушие, но то, что он сказал сейчас… Грудь словно пронзило тысячами осколков. Я чувствовала, что в любой момент могу потерять сознание от переизбытка эмоций. – На похоронах я вел себя как конченый мудак. Да и после не лучше… Прости меня, Вики. Мне очень жаль… Я кашлянула и уставилась в пол. Но, не выдержав, почти сразу вернула взгляд на лицо Миши. Он выглядел уставшим, под его глазами залегли большие темные круги. |