Книга Отныне и вовек, страница 72 – Даниэла Стил

— Я не ездила верхом много лет, но хотела бы.

— Тогда можешь попробовать. Делай что хочешь. В семь я приготовлю завтрак, тебе не обязательно вставать. Обед в любое время, а ужин в восемь. Я не люблю деревенский распорядок и не признаю ранних ужинов. Раньше мне и не захочется.

И кстати, моя дочь представила меня как миссис Уильяме, но меня зовут Бетани. Мне больше нравится, когда обращаются по имени.

Она была язвительна, но голубые глаза смотрели так ласково, и губы всегда были готовы к улыбке.

— Отличное имя.

— Да. А теперь, леди, спокойной ночи. Утром я хочу поездить верхом. — Она ласково улыбнулась своей гостье, поцеловала дочь в лоб и скоро удалилась по лестнице наверх, в свою спальню, заверив Джессику, что Астрид позволит ей самой выбрать себе комнату.

К приему гостей были готовы три комнаты. Астрид объяснила, что Бетани часто навещали. Редко когда на ранчо не было гостей. Друзья из Европы включали его в список достопримечательностей, другие прилетали из Нью-Йорка и брали напрокат машины, чтобы навестить Бетани, кроме того, у нее были друзья в Лос-Анджелесе. Ну и, конечно, Астрид.

— Астрид, какое сказочное место. — Джесси находилась под впечатлением от всего увиденного. — Твоя мама — замечательная женщина.

Астрид улыбнулась, польщенная.

— Полагаю, Том женился на мне, чтобы хоть изредка общаться с ней. Он обожал ее, а она — его. — Астрид опять улыбнулась, обрадованная выражением лица Джессики.

— Я понимаю, почему он ее любил. Ян тоже не остался бы равнодушен к ней. — Голос у Джессики дрогнул, и она, похоже, погрузилась в свои мечты. Это продолжалось лишь мгновение, потом ее внимание вновь переключилось на Астрид.

— Джесси, думаю, тебе пойдет на пользу жизнь на ранчо.

Джессика медленно кивнула.

— Мне уже лучше. Правда, я немного не в себе…

Она протянула руку, чтобы продемонстрировать дрожащие пальцы, и застенчиво улыбнулась.

— Но все равно лучше. Какое счастье вырваться из своего дома. Я — взрослая женщина. Не знаю, почему на меня он так давит, просто ужасно. Сгорел бы он, пока меня нет.

— Не говори так.

— Однако я так думаю. Я ненавижу свой дом так же сильно, как когда-то любила его. И рабочий кабинет — напоминание о моих худших ошибках.

— Ты правда считаешь, что ошибалась, Джесси?

Джессика уверенно кивнула.

— Без посторонней помощи?

— Почтив — Думаю, ты поймешь, как все это абсурдно.

— Знаешь, что больнее всего? То, что я считала наш брак удачным. Самым лучшим. А теперь.., все по-другому. Ян проглотил обиду, я делала все по-своему. Он обманул меня и не признался. А я подозревала, но гнала от себя эти мысли. Все так запутано. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе и в нашей жизни.

— Можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Маме ты никогда не надоешь.

— Возможно, но я не могу злоупотреблять ее гостеприимством. Думаю, если пробуду на ранчо неделю, то можно считать, что мне крупно повезло.

Астрид только улыбнулась. Все, кто приезжал сюда, говорили то же самое, а гостили значительно дольше. Бетани не возражала, пока они не лезли в ее дела. У нее был свой распорядок дня, свои друзья, ее сад, книги, ее проекты. Ей нравилось все делать по-своему, и она не навязывала своего образа жизни другим, что составляло неотъемлемую часть ее обаяния и было ключом к ее успеху в качестве хозяйки дома. Она отличалась независимостью и относилась с уважением к уединению других, включая и свое собственное.

Астрид показала Джесси комнаты, и она выбрала маленькую, уютную розовую комнатку со старомодным стеганым одеялом и медными горшками, висящими над камином. Потолок был высоким и скошенным — достаточно высоким, чтобы не стукаться головой, когда она будет выбираться из кровати. Здесь же эркер и кресло-качалка у камина. Джессика перевела дух и села на кровать.

— Знаешь, Астрид, может, я никогда не вернусь домой, — произнесла она зевая.

— Спокойной ночи, киска. Поспи. Увидимся за завтраком.

Джесси помахала, когда Астрид закрывала дверь, и сказала последнее сонное «спасибо».

Утром ей нужно будет написать Яну, рассказать, куда она попала. Рассказать ему что-то. Но об этом она подумает завтра. На мгновение Джессика оказалась за миллион миль от своих проблем. Бутик, Ян, счета, невыносимая стеклянная стена в Вакавилле. Реальность потускнела. Она — дома. Джессика улыбнулась при этой мысли. Она зажгла ночник и подложила дров в камин, потом надела ночную рубашку.

Десять минут спустя она крепко спала. В первый раз за четыре месяца без всяких таблеток.

* * *

Вскоре после того как Джесси закрыла глаза, раздался стук в дверь. Но когда она открыла их, в просветы между шторами пробивались яркие лучи, а толстый кот сонно зевал в столбе солнечного света на ее кровати. Часы показывали десять пятнадцать.

— Джесси? Ты встала? — Астрид просунула голову в дверь.

В руках у нее был большой белый плетеный поднос, заваленный разными вкусностями.

— О нет! Завтрак в постели! Астрид, ты навсегда меня испортишь! — Женщины засмеялись. Джесси села в кровати, ее светлые волосы водопадом рассыпались по плечам. Она была похожа на молоденькую девушку, сон удивительно хорошо освежил ее.

— Мадам, сегодня утром у вас цветущий вид.

— И зверский аппетит. Я спала мертвым сном. Здорово.

Перед ней оказались вафли, бекон, яичница из двух яиц и пышущий паром кофейник, все сервированное в изящном фарфоре. В углу подноса стояла ваза с одной чайной розой.

— Я чувствую себя именинницей.

— И я! Не могу дождаться, когда попаду в магазин!

Астрид захихикала и упала в кресло-качалку, пока Джесси управлялась с завтраком.

— Надо было дать тебе поспать подольше, но я хотела вернуться в город. А мама решила, что в первый день тебе нужно подать завтрак в постель.

— Я смущена. Но не настолько, чтобы все это съесть. — Джессика весело фыркнула и принялась за вафли. — Я умираю с голоду.

— Ничего удивительного. Ты, наверное, не обедала.

— Какие у твоей мамы планы?

— Бог знает. В восемь она отправилась кататься на лошади, вернулась, чтобы перевести дух, и уехала опять несколько минут назад. У нее своя жизнь, неловко задавать вопросы.

Джессика улыбнулась и выпрямилась в кровати.

— Знаешь, мне следовало бы чувствовать себя виноватой, сидя здесь и зная, что Ян в тюрьме, но впервые за пять месяцев я не испытываю никакой вины. Мне просто хорошо. По правде говоря, замечательно.