Книга Бастард рода Неллеров. Книга 6, страница 125 – Серг Усов

Долгосрочное планирование никогда не было моим коньком, да что там, в прежней жизни у меня и необходимости заглядывать далеко вперёд не возникало. Зачем? Слишком быстро всё менялось. То, что вчера ещё казалось немыслимой фантастикой, вдруг становилось явью. Только-только Леська со слезами выпросила у нас с Дашей телефон с цветным дисплеем, который пришлось покупать ей в кредит, точнее, в рассрочку, а тут уже пора сменять его на смартфон. Так, хватит о прошлом. Тоска опять накатит. Радоваться надо, что живой, что молодой, что всё у меня хорошо. Да, это так, но, чёрт, теперь стало непонятно, как сложится дальше.

Получится снять с меня церковные обеты? Сколько на это времени уйдёт? Пять лет или больше? Пожалуй, вернусь-ка я к своему обычному методу решать задачи по мере их поступления. Сейчас я кто? Правильно, настоятель Готлинской обители, вот и нужно заниматься её процветанием. Тут у меня планов громадьё. Не беда, что книгопечатанье я сам себе отменил в качестве прогрессорской новинки, и без того полно дел.

Производство сахара надеюсь наладить уже в этом году. Правда, смутно пока представляю сам процесс, но его физика в общем-то понятна — получить сок выжимкой и выпарить его — так что, придумаю, как организовать. Прессов для давки винограда тут нет, топчут ногами, свекла так не раздавишь, но у меня в подземелье есть что-то похожее на пресс, который мы используем для дробления костей ног допрашиваемых. Попробую приспособить на доброе дело. Или, нет, распоряжусь брату Георгу изготовить по образу и подобию, только размерами раз в пять больше.

— А про Золушку ещё раз расскажи? — просит кузина.

Раз пять ей уже рассказывал, да разве я смогу любимой сестрёнке отказать? Едем-то всё равно не быстро. Сейчас самый что ни на есть час пик в городе, грозные крики нашего эскорта, расчищающие путь, свист плетей, глухие удары древками коротких кавалерийских копий и стоны пострадавших от этого не умолкают, но движение не ускоряется. Возле ратушной площади и вовсе застряли, там перекрыли путь телеги переездного цирка.

Из-за постоянных задержек даже не торопясь, не переходя на скороговорку успел до приезда к школе в очередной раз поведать двоюродной сестрице Золушку, разумеется, опять в немецком варианте, ну, том, где в конце злую мачеху с её родными дочерями усадили в металлическую бочку, изнутри утыканную гвоздями и скатили с крутого склона горы. Для здешней ментальности такая расправа более понятна, чем русское всепрощение, вроде, царь в честь радости такой отпустил их всех домой.

Моё появление в сопровождении будущей графини Дитонской вызвало у директора, учителей и учащихся настоящий шок. Похоже, они больше испугались, чем обрадовались. Даже подарки их не сильно успокоили, хотя, благодаря, заливались соловьями. Особенно усердствовал Леопольд Нирбах, мой учитель грамматики, он чаще всего меня порол розгами. Лично мне, правда, не досталось, все неприятности принял сам Степ, настоящий, я же был скорее наставнику благодарен, оценил уже, почерк у меня вполне приличный. Конечно, не такой как у моих монастырских переписчиков, ну так те профессионалы, чего с ними сравниваться.

В глазах Верды увидел подлинные восторг, обожание, грусть, мольба о прощении. Как бы погибший по её вине в моём теле Степ поступил? Не знаю. Но я постарался посмотреть на его бывшую любовь равнодушно, ничем не выделяя из остальных однокашников, каждому из которых сказал по паре добрых слов, а после ещё и благословил.