Книга Дом без воспоминаний, страница 68 – Донато Карризи

Джербер не хотел, чтобы дело принимало неприятный оборот, все должно было пройти иначе.

– Забудь о запахе, пусть твои глаза привыкнут к темноте, а потом скажи, что там…

– В комнате кто-то есть, – уверенно заявила она.

– Где?

– В постели. – Потом уточнила. – Спит.

– Может, подойдешь к постели?

Несколько секунд молчания.

– Быть не может… – проговорила она еле слышно.

– Чего не может быть?

– Там, в постели, другая девочка, но…

– Но?

– Эта девочка – я! – заволновалась Лавиния. – Именно я!

– Все хорошо, – успокоил ее гипнотизер. – Этому есть объяснение, поверь мне.

– Что происходит, доктор Джербер? Не понимаю… – Она волновалась все сильнее. – Почему девочка не просыпается?

Психолог ничего не сказал: она должна сама до всего дойти. Ведь Лавиния знала правду, хотя и вытеснила ее из сознания.

– Она не спит, она не дышит, – проговорила девочка. – Это я, и я не дышу! – вскричала она в тревоге. – Помогите мне, прошу вас…

Вот оно, сказал себе Джербер.

– Что, по-твоему, случилось?

– Думаю, она умерла… Это я, и я умерла… – Ее охватила паника, она почти перешла на крик. – Это значит, что я мертва?

Гипнотизер понял, что настал момент вмешаться:

– Лавиния, кто эта девочка? Посмотри хорошенько…

Лавиния как будто впала в ступор.

– Эмма… – наконец проговорила она.

– И кто такая Эмма? – спросил Джербер, стараясь ей помочь.

– Моя сестра, мы близнецы, – сдалась девочка в конце концов. И продолжила уже самостоятельно: – Эмма умерла два года назад. Взяла таблетки из бабушкиной тумбочки, легла спать и не проснулась.

Психолог испытал острую жалость к своей юной пациентке, ведь именно она первой узнала правду, на следующее утро, в той самой комнате.

– Мы с ней всегда были единым целым. Что-то изнутри нас связывало, мы это называли невидимой нитью… Однажды зимой мы с родителями отправились в горы. Там у Эммы поднялась температура, мама осталась с ней в шале, а я пошла с папой кататься на лыжах. На спуске я упала и сломала лодыжку. Папа не сообщил маме и Эмме, чтобы они не волновались. Но пока мы ехали в больницу, мама сама позвонила папе и сказала, что у Эммы вдруг сильно разболелась лодыжка… Сестра знала, что я покалечилась. И это не единственный случай, когда одна из нас чувствовала то, что чувствовала другая… – Лавиния умолкла. – Почему она это сделала, доктор Джербер? Она казалась счастливой. Почему Эмма покончила с собой?

Вот в чем заключалась трагедия Лавинии и причина ее анорексии. Она не смогла внутри себя прочувствовать, распознать то, что должно было произойти с сестрой. Невидимая нить в этот раз утратила силу.

– К сожалению, только Эмма могла бы об этом рассказать, – признал психолог, надеясь, что это прозвучит как утешение.

Потом Лавиния поняла еще одно.

– Папа не может находиться со мной в одной комнате оттого, что по-прежнему видит Эмму, правда? Поэтому он ушел от мамы.

– Ты бы хотела, чтобы он вернулся?

– Нет, – тотчас же ответила Лавиния. – Ему слишком больно, я это вижу… А я не хочу причинять моему папочке такую сильную боль.

У нее на глазах выступили слезы, но Джербер знал, что это слезы облегчения. Она еще не вылечилась, нынешний сеанс можно было считать началом нового этапа терапии. Предстоял еще долгий путь. Но на сегодня достаточно.

– Хорошо, теперь ты можешь выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.