Книга Дом огней, страница 129 – Донато Карризи

В последний раз кузен упомянул об Аделе, спросив, неужели она умерла.

– Все время, – соврал Пьетро.

Но и сам он раскаялся в том, что сравнил свою старую няню с синьорой Ваннини, отметив, что последняя, в белой блузке, джинсах и спортивных тапках, – более современная версия домоправительницы, в то время как она всего лишь прикидывалась таковой.

Тем временем Аделе положила к себе на колени подносик с печеньем, сняла упаковку и тут же угостила Пьетро.

– Твои любимые, правда? – спросил Джербер, желая показать, что он не забыл.

– Твой отец всегда привозил мне их, когда возвращался на море из города, – подтвердила Аделе, намекая на то, что синьор Б. работал во Флоренции, а в Порто-Эрколе возвращался по вечерам.

При упоминании об отце Джербер помрачнел. Мысль о том, что он может быть как-то связан с судьбой пятилетнего ребенка, ввергала его в самое глухое отчаяние. Было нелегко приехать сюда, купив сладости и цветы, и все время скрывать сердечную муку.

Женщина поняла – что-то не так; она протянула руку и погладила его по щеке.

– Пьетро, что с тобой?

С самого детства Аделе умела проникнуть в тайные причины его горестей и даже умудрялась читать его мысли, точно они были написаны на лице.

– Я приехал, чтобы спросить тебя кое о чем, – с усилием признался он. – Этот вопрос уже двадцать пять лет не дает мне покоя.

– С того лета, когда ты упал с балкона, – тут же вспомнила Аделе. – И когда пропал тот бедный мальчик, – добавила она, и не было нужды разъяснять, о ком идет речь. – Я молюсь за него каждый вечер.

Возможно, она – одна из немногих, кто не забыл о Дзено. То, что Аделе до сих пор препоручает малыша своим святым в раю, утешало Джербера.

– Помню, отец в те дни вел себя очень странно.

– Дома молчал, на людях был общительным, – заметила Аделе. – Но он всегда был таким.

Никто лучше Аделе не знал о таком противоречии и о том, что это значило для живущих рядом с синьором Б., поскольку все происходило у нее на глазах. Никто из знакомых никогда не поверил бы, что человек способен так преображаться, переступая порог своего дома в том или ином направлении.

– Ты права, – согласился Джербер. – Но после моего падения он изменился еще больше.

Пьетро помнил странное беспокойство во взгляде отца. Сначала он думал, что старший Джербер боится после жены потерять и единственного сына. В самом деле, казалось, что синьору Б. трудно вернуться к прежней жизни и доверяться неведомому, которое таит в себе каждый новый день. Но может, было что-то еще, гораздо серьезнее.

– Ночами я слышал, как он бродит по коридору: дойдет до моей двери и вернется назад, будто ему не хватает духу войти.

Аделе наморщила лоб.

– Зачем бы ему это делать? Ума не приложу.

– Может быть, собирался сказать мне что-то, но потом передумывал…

Действительно, годами Джербер думал, будто отец хотел спросить, что он видел или чувствовал в те тридцать секунд, когда сердце его остановилось после падения с балкона. Но теперь уже не был так в этом уверен.

– Твой отец был хорошим человеком, – сказала Аделе, вытаскивая на свет божий припев, который Пьетро слышал годами, всякий раз желая возразить, крикнуть, что это неправда, что никто не знает этого человека лучше, чем его сын. – Если он ничего не сказал тебе, у него была веская причина, и я уверена: прежде всего он не хотел тебя огорчать.