Книга Дом огней, страница 137 – Донато Карризи

Окончив рассказ, Ишио сполз на землю. Пьетро Джербер, который до сих пор слушал, не перебивая, нагнулся, чтобы подхватить его. Теперь они оба сидели на мокром асфальте, слившись в объятии, отчаянном и лишенном смысла. Дождь все лил, безо всякого к ним участия.

Прошлое уползло обратно в зловонную пропасть, и та закрылась в мгновение ока.

Кузен вцепился в его руку.

– Как мне теперь быть с Глорией и девочками? – спросил он с мольбой в голосе. – Что станется с ними… и со мной?

– Ты – самый кроткий человек на свете, – напомнил ему Джербер. – С тех пор ты больше никому не причинил зла.

– Никому, – подтвердил Ишио даже с какой-то гордостью. – Так вот, поскольку тебе это известно, ты мог бы повторить…

– Повторить что?

– Стереть все в моей голове, да и в своей тоже. У тебя получится, правда?

Терапия синьора Б. в тот раз сработала, но Джербер не был расположен идти на компромисс.

– Уверен, ты сам найдешь выход из этой скверной ситуации.

Услышав его отказ, Ишио остолбенел. Джербер разомкнул объятия и встал. Кузен взглядом умолял его. Но Джербер-младший не повторит ошибку отца. Не станет снова подменять собой правосудие.

– И последнее, – проговорил он. – Где тело?

– Зачем тебе это знать? – огрызнулся кузен, взрываясь давешней яростью, долго, слишком долго подавляемой.

– Затем, что, раз уж синьор Б. оказался трусом, нам выпало освободить семью Дзено от молчания длиной в двадцать пять лет.

Ишио подождал – может, рассчитывал выторговать за эти сведения собственное спасение. Но Джербер, как видно, не собирался идти на уступки, и кузен сдался.

– Сад оставленных надежд… Мы, наша компания, всегда его так называли, помнишь?

– И что?

– Я вам никогда не говорил, – признался Ишио, поднимая на Джербера глаза. – Но я знал, куда деваются мячи, которые мы упускали.

Дыра находилась точно там, где сказал кузен. За двумя последними кустами бирючины в глубине сада, ближе к оконечности высокого мыса, метрах в ста от крутой скалы, выступающей в море.

Склон, ведущий туда, был покатый: всякий предмет, по нему скользящий, попадал в орбиту притяжения черной дыры, которая его заглатывала.

Вот куда девались потерянные мячи.

В дыру сантиметров сорок диаметром – достаточно, чтобы просунуть труп пятилетнего ребенка.

И эта дыра дышала. Да, из скважины в земле доносился равномерный шум.

Солнце садилось, и волны гремели вдали, а Джербер стоял перед зевом, заросшим кустами, вдыхая солоноватый запах, поднимавшийся оттуда, и ощущая на лице дуновение воздуха, который засасывало вниз с каждым вздохом маленького водоворота.

Отверстие было правильных очертаний – несомненно, творение человеческих рук. Артезианский колодец, таких полно в местах застройки. Он относился к тем временам, когда в Порто-Эрколе не было водопровода. Его бурили, пытаясь добраться до водоносного слоя. Но наткнулись на одну из многих подземных полостей, ведущих прямиком в море.

Вот почему все позабыли об этой дыре посреди сада.

Может быть, синьор Б. о ней знал. Если знал, то пришел к тем же выводам, что и Пьетро Джербер. Ибо, судя по запаху, исходящему из колодца, сомнений не оставалось: что бы ни попадало туда, прибой у берегов Арджентарио навсегда завладевал добычей.

Перед поездкой на семейную виллу Пьетро Джербер уже был готов указать Пьетро Дзанусси место, где упокоился его брат. Но теперь пришлось пересмотреть планы.