Книга Расследования Марка де Сегюра. 7. Дело о смерти фрейлины, страница 26 – Лариса Куницына

— И она точно пришла сюда по своей воле?

— Ещё бы! Она была готова на всё, лишь бы остаться здесь! Она пресмыкалась перед тем, кто выше неё по статусу, и при этом обижала слуг и младших фрейлин, но никогда не переходила черту. Если нужно, она умела ладить со всеми, хотя по натуре была замкнутой. Любила роскошь, драгоценности, но при этом собирала всякий хлам, с благодарностью принимала от других даже поношенную одежду.

— Она поддерживала отношения с отцом?

— Нет, она его не любила и, кажется, панически боялась, что он заберёт её отсюда, хотя формально была уже замужем. Иногда он приходил, чтоб увидеться с нею, но его сюда не впускали, а она к нему не выходила. Порой он начинал ругаться, и его гнали из дворца взашей. Когда он умер, она, кажется, испытала некоторое облегчение, пошла в его дом и собрала всё, что было ценного, и тут же продала, положив деньги на свой счёт. Потом наняла стряпчего, чтоб тот продал дом. Но вот с этим как-то не сложилось. Стряпчий сказал ей, что дом не продать, потому что там поселился призрак. Она очень рассердилась, решила, что тот выдумывает, чтоб сбить цену, и пошла проверить. Вернулась едва живая и после, говорят, ещё несколько дней кричала по ночам из-за кошмаров. Она рассказала, что когда вошла в дом, услышала на втором этаже шаги и подумала, что кто-то туда забрался, а когда поднялась наверх, услышала голос отца. Она его не видела, но он прямо набросился на неё с руганью, крича о том, что она бросила его одного. А потом в неё полетели вещи. Он и раньше, когда приходил в ярость, швырял в неё всё подряд. Она едва не скатилась с лестницы, не помнила, как выбралась из дома и добежала до дворца. Она была так напугана, что к ней вызвали Эммануэля Фрессона. Только ему удалось как-то её успокоить.

— А что стало с её женихом?

— Понятия не имею. Я слышала эту историю, но не слишком интересовалась подробностями. Пойми, Марк. Она была мне совершенно неинтересна. Я говорю тебе то, что слышала от других. Дамам нужно о чём-то говорить, когда они вечерами собираются в салонах, вот они и сплетничают.

— И ты не помнишь, как звали её отца?

— Я этого даже не знала.

— Последний прямой вопрос: кто здесь мог её убить?

Аламейра одарила его унылым взглядом.

— Марк, зачем кому-то здесь её убивать? Она ничего собой не представляла, понимаешь? Просто предмет обстановки, не более того. Я не вижу причин для убийства. Из ревности? Её желали, но никто её не любил, а она никому не отказывала. Из мести за обиду? Она никогда никого не доводила до отчаяния, к тому же на неё всегда можно было найти управу, достаточно было пожаловаться старшим фрейлинам. Деньги? Она была жадная, но не занималась ни мошенничеством, ни воровством.

— Но её отравили, Аламейра.

— Мой прекрасный граф, — она томно взглянула на него, — разве не тебе старая леди поручила разобраться с этим? Так зачем ты мучаешь меня этими скучными вопросами, вместо того, чтоб поцеловать?

— Зря ты это сказала!

— Почему?

— Мне захотелось срочно вернуться к жене, а у меня ещё полно дел во дворце.

— Какой ты жестокий мерзавец, Марк! — воскликнула она, но он лишь рассмеялся.

Выйдя с женской половины, Марк сразу направился к Фрессону и застал его в лаборатории. Тот в кожаном фартуке стоял у стола, заставленного какими-то ретортами и склянками, и задумчиво рассматривал лежащую перед ним дохлую мышь.